Бусинка

Эвелин Анастасия

Только сейчас понимаю, с какой силой все это время на нас давили ауры трех альф, разъяренных, напряженных, сосредоточенных до предела.

Руки дрожат, и я пытаюсь ослабить хватку Лёши на своей ладони, но он не реагирует, тупо уставившись перед собой и, кажется, не замечает никого и ничего вокруг. Ему больно, я знаю. Страшно и больно, но решение давно принято, и от этого еще страшнее. Он решителен, как никогда, настроен идти до конца.

А я буду рядом. Поддержу, помогу, подставлю плечо. Я не такая нежная и хрупкая, какой могу показаться на первый взгляд. Годы самобичевания, выстраивания барьеров и отказ от

практически всех благ мира сделали меня сильной. И я не позволю никому навредить ему, не позволю разрушить то, что сломалось однажды, но было собрано нашими заботливыми руками воедино. Мы есть друг у друга, и так будет всегда!

***

— Ты уверен, что справишься? — Лёша сурово смотрит на старого друга, пытаясь уловить хоть один, крошечный проблеск сомнения.

— Лёх, не начинай. Да, я был дерьмовым другом, но сейчас не то время и, не то место, чтобы отступать. Я прекрасно выучил свою роль и, прошу заметить, с блеском отыгрывал ее все это время. Мне не составит труда играть ее дальше. Только теперь мне нужна твоя помощь, друг, — пожав друг другу руки, мужчины расходятся, пока я наблюдаю за происходящим из лобового окна Лёшиной машины. — Лёх, — окликает Королёв, — береги её.

Лёша молча кивает, распахивает дверь со стороны водительского сидения и так же молча трогается с места. Домой едем в полной тишине. Говорить о чем-то несущественном кажется глупо, а обсуждать случившееся — страшно. Я нервно тереблю ручки сумочки и смотрю в окно. Лёша сжимает руль до белых костяшек. Вздыхает.

— Бусинка, я надеюсь, ты понимаешь, что после того, как все закончится, мне придется решить вопрос с Королёвым… по-своему?

— Да.

— Просто хочу быть уверен, что ты понимаешь. Я не могу поступить иначе. Да, он помогает нам, подставляется и по всем пунктам рискует, но он прекрасно знает, что я не оставлю этот вопрос открытым. Он поднял руку на мою Пару. Я не могу оставаться в стороне.

— Я знаю, Лёш, — прикрываю веки и тяжело вздыхаю. Слезы так и норовят сорваться из глаз, но силою мысли заставляю их не выдавать меня. Мне горько и страшно. Но ничего уже не попишешь. — Он, кстати, ничего не говорил по поводу больницы? Когда навещал меня?

— Нет, — глухо отзывается альфа. — Да и что говорить? Он просто пытался защитить тебя тем способом, который счел наиболее безопасным. Не его вина, что ты такая упертая.

Возмущенно складываю руки на груди. Я упертая? Спасибо! А ничего, что я осталась ради него? Да как он, он…

— Ну-ну, не пыхти так, любимая, — легко посмеивается Егоров, — все хорошо, правда. С одной стороны, я прекрасно понимаю, почему Женя это сделал, но и тебя понимаю тоже. Ты бы не смогла оставить меня.

— Никогда!

— Я знаю, Бусинка, знаю.

— Но что мы теперь будем делать? — решаюсь спросить, когда Лёша глушит двигатель и помогает мне выбраться из авто.

Только когда поднимаемся в квартиру, и я скидываю туфли в прихожей, он молча подходит со спины. Обнимает, зарывается носом в волосы. Млею в его руках, на мгновение забывая обо всем. Есть только он, его родные руки, запах кофе и невесомые касания любимых губ к макушке.

— Тебе не понравится то, что я сейчас скажу, но, — Лёша тяжело сглатывает, и сладость момента рассыпается прахом. Чувствую, как сильно колотится его сердце. — Ты должна уехать,

Бусинка.

— Что? Куда?

— На квартиру, которую приготовил для тебя Королёв. Ты не можешь оставаться в городе, пока мы решаем вопрос с моим отцом. Поэтому ты должна залечь на дно и ждать.

— Лёша, нет! — выпутываюсь из его объятий. Поворачиваюсь лицом, заглядывая глаза. — Что ты такое говоришь?!

— Кира…

— Лёша, нет! — повторяю визгливо. Стряхиваю его руки с себя и делаю шаг назад. Что за бред?!

— Да, — волна его силы обрушивается на меня, словно лавина. Давит на плечи, вынуждая покорно склониться перед альфой. Сцепляю зубы, чуть слышно рыча. — Прости, прости, моя хорошая. Но я слишком люблю тебя, чтобы снова потерять. Ты поймешь, Кира, обязательно поймешь, но позже.

Всхлипываю, ощущая, как начинает кружиться голова, а тело медленно оседать на пол. Последнее, что я чувствую, прежде чем погружаюсь в болезненный сон, — как Лёша подхватывает меня на руки и повторяет, что любит.

КНИГА ВТОРАЯ. Глава 1

Голова трещит, во рту — настоящая Сахара. Обессиленно приподнимаюсь на локтях, но тут же падаю обратно. Прикладываю ладонь ко лбу и глубоко вздыхаю. Снился какой-то совершенно идиотский сон, будто Лёша вернулся и поставил мне Метку, а потом оказалось, что они вместе с Королёвым вознамерились убить Константина Валерьевича. Бред!

Простонав что-то нечленораздельное, открываю глаза и замираю в ступоре. Это не моя комната! Где я, черт возьми?

Поднявшись на ноги, ошарашенно осматриваю незнакомые владения. Судя по убранству, не гостиница и не дешевый хостел, а самая обыкновенная хрущевка, коих у нас полстраны. Но я совершенно точно в такой не живу и вообще понятия не имею, где нахожусь. Не успеваю запаниковать, как боковое зрение выцепляет листок сложенной вдвое бумаги, белым пятном выделяющейся на прикроватной тумбе. Хватаю находку и жадно впиваюсь в написанное глазами:

«Любовь моя, знаю, ты будешь злиться, когда прочитаешь это, но я не мог поступить иначе. Для начала сядь и успокойся, потому что я практически наяву вижу, как ты нервно расхаживаешь по комнате и кусаешь губы. Я слишком хорошо тебя знаю, Кира. Да, я сделал то, что сделал: позволил Королёву увезти тебя далеко за черту города, и даже я не знаю, где конкретно ты сейчас находишься. Но так будет лучше для всех нас, родная. Поверь. Можешь кричать и материть меня на чем свет стоит сколько угодно, я пойму. Но я хочу, чтобы, когда здесь начнется форменный ад, ты была как можно дальше. Так мне будет спокойнее. Я приеду за тобой, обещаю. Сделаю все, что будет в моих силах только для того, чтобы снова прижать тебя к себе покрепче и вдохнуть запах твоих волос с легким ароматом бергамота и жасмина.

Я люблю тебя. Твой Л».

Черт! Черт! Черт! Трясущимися руками опускаю письмо обратно на тумбу и прикладываю ладони к щекам. Не может быть! Как он мог?! Зачем? Не давая себе шанса на истерику, вскакиваю и несусь к входной двери, которая, конечно же, оказывается закрыта. В бессилии колошмачу деревянную поверхность, но тщетно. Я одна, заперта неизвестно где, пока любимый и мои друзья сражаются за наши жизни, нашу свободу и право выбора. Как же несправедливо, черт подери, как же нечестно!