Бустан (Плодовый сад)
Шрифт:
Но высохли от жажды их уста.
Не говорю: источник вод закрыт им,
Но жажду даже Нил не утолит им.
* * *
Да, ты своим кумиром увлечен, —
Но он, как ты, из глины сотворен.
Ты свой покой утратил и терпенье,
Ты от ланит и родинки в смятенье.
Прекрасный облик, что тебя сразил,
Весь этот мир от глаз твоих закрыл.
Когда
И для тебя оно свой смысл теряет.
Весь мир готов ты для любви забыть, —
Одну ее ничем не заменить.
Она всегда в глазах перед тобою,
Она владеет всей твоей душою.
Готов презреть достоинство свое,
Ты часа жить не можешь без нее.
Ты душу ей отдашь. Ты без боязни
Из-за нее себя подвергнешь казни.
Но коль такую здесь имеет власть
Любовь, которой суть — дыханье, страсть,
Не удивляйся истинным влюбленным,
В пучину вечной страсти погруженным!
Они любви к Извечному полны,
От суеты мирской отрешены.
Устремлены лишь к истине единой —
Пьют, на пиру расплескивая вина...
Не исцелит их никакой бальзам,
Неведом их недуг земным врачам.
«Не я ли бог ваш?» — голос им взывает,
«О да! О да!» — весь круг их отвечает.
Они в пещерах уединены,
Но благостыни пламенем полны.
Сквозь толщу стен их проникают взоры.
Они дыханьем низвергают горы.
Они крылаты, словно ветр степной;
Как скалы, немы, но полны хвалой.
Глаза их, светлым током слез омыты,
Всегда для сокровенного открыты.
Они, коней своих загнав почти,
Горюют, что отстали на пути.
Живые жаждой счастья бесконечной,
Они плывут по звездам воли вечной.
Сердца спалил кумир небесный им,
Покой и отдых неизвестны им.
Кто созерцал слепящий взгляд кумира,
Тот навсегда отверг соблазны мира.
Оков не знает на пути земном
Упившийся божественным вином.
РАССКАЗ
Сын нищего, что век в нужде влачился,
Увидев , в него влюбился.
В каких мучениях, — поймешь ли ты? —
Бедняк лелеял тщетные мечты...
На всех путях царевича стоял он,
У стремени коня его бежал он.
Он проливал потоки жгучих слез,
Не
Придворные его с дороги гнали:
«Эй, ты, бродяга, отойди подале!»
Он уходил. Но вновь, презрев позор,
Близ шах-заде свой разбивал шатер.
Его избили слуги. «Убирайся! —
Сказали. — На глаза не попадайся!»
Ушел . Но вновь вернулся он,
Покоя и терпения лишен.
Хоть в двери изгонялся он, как муха,
В окошко возвращался он, как муха.
Ему сказали: «Эй, ты, дуралей!
Ты сколько терпишь палок и камней?»
Ответил он: «Погибель друга ради
Приму! И не взмолюсь я о пощаде!
Пусть ненавистью полон он ко мне, —
В него влюблен я! Брежу им во сне!
Пусть на любовь мою он не ответит,
Я жив, пока он мне, как солнце, светит.
Всех этих мук снести я не могу.
И прочь — увы! — уйти я не могу.
«Прочь от шатра его!» не говорите,
Хоть голову у входа пригвоздите.
Не лучше ль мотыльку в огне сгореть,
Чем в пустоте и мраке умереть!»
«Мяч! Ты получишь рану от !»
Факир ответил им: «А что мне рана?»
«Тебе отрубят голову мечом!»
А он им: «Голова мне нипочем!
Кто о пути своем грядущем знает —
Венец его иль плаха ожидает?
Увы! Терпения лишился я,
И от покоя отрешился я!
Не будет прахом мира ослеплен
Тот, кто любовью вечной опьянен».
Раз к стремени царевича припал он.
Разгневался царевич. «Прочь!» — сказал он.
Факир с улыбкой молвил: «Никого
Не гонит шах от солнца своего!
Из-за тебя свою забыл я душу.
Коль от тебя уйду, обет нарушу!
Тобой одним живу я и дышу,
Будь благосклонен, если я грешу!..
Твоих стремян коснулся я рукою
Затем, что я не дорожу собою!
Любви к тебе я предан целиком
И ставлю крест на имени своем.
Я насмерть поражен стрелою взгляда!
И обнажать свой меч тебе не надо!
Ты сам зажег меня. Так не беги.
И все леса души моей сожги!»
* * *
Раз на пиру под звуки струн и ная
Кружилась в пляске пери молодая.