Бутылка
Шрифт:
– Не знаю…
Стук был почти неслышным, глухим. То же самое, что простукивать камень.
– Слушай… Странно! Вроде не кусок породы… Тяжёлый. Комковатый какой-то… Бесформенный… Окаменелость?
Алёна залилась смехом.
– Круто! Мы нашли кусок окаменелых какашек!
Она вывернула предмет у меня из-под носа, замахнулась… Я едва успел перехватить её руку.
– Стой!
Я обнял Алёну, аккуратно разжал её пальцы и вынул из них предмет. Странный. Неправильной конической формы. Весь бугристый… Но с одного конца он был тоньше, и… явно что-то напоминал
Я отложил предмет на песок, притянул Алёну к себе. Она привалилась своим маленьким плечом к моему. Так мы и сидели в обнимку, глядя на разгоравшуюся над морем зарю.
– Возьмём домой, посмотрим… – буркнул я.
– Домой?! – удивилась Алёна. – А обратно не понесёшь?
– Нет.
– Ой… Слушай, а… ты ещё пойдёшь… туда?
– Да. Кончено. У меня же практика.
– А тебя не узнают?
Я промолчал. Мысль о том, чем всё это может закончится, только-только зашевелилась в моей голове. Но думать о плохом не хотелось. И я решил, что подумаю за выходные.
– А к кому домой? К тебе или…
Тут мы оба смутились. Даже Алёна притихла, не договорив.
– Ну…
В конце концов пришлось объяснить ей, что я живу с одногрупником (вот ещё беда, он заметит, что меня не было ночью). И Алёна тоже сказала, что в общагу это не понесёт. И в итоге… в итоге мы как-то легко решили, что прямо сейчас пойдём и поищем съёмную квартиру. Без хозяев. Вдвоём платить будет легче. Только я сначала зайду, поговорю с соседом по комнате, и…
Глава 2
Одногрупник – его звали Вовка – согласился меня прикрыть: если спросят, сказать, что я ночевал у нас, как обычно. Объяснил ему всё как есть. Что нашёл девчонку. Что мы ночью залезли на раскопки. И вот… Про находку, правда, ничего не сказал, но про сторожа слегка приукрасил. У меня выходило, что за нами бежал весь лагерь. Прямо даже с Верой Сергевной – почтенной дамой науки, искусствоведом-экспертом.
Вовка долго ржал. Потом забеспокоился. Вдруг меня узнали по длинным волосам? Предложил даже подстричься. Или сразу идти с повинной к научному руководителю. Но я объяснил, что сторож был далеко. Фонарь у него налобный – китайский, ещё хуже моего. А вот мой… Но мы вроде как подумали, что дядя Федя вряд ли пойдёт в милицию с этим фонарём. И всё как-то легко позабылось.
Я полетел к Алёне, ждавшей меня на углу улицы на байке. Кстати, это оказался реликтовый советский «Урал» без коляски. И мы поехали по объявлениям о сдаче жилья.
Квартирёнку мы нашли в облупившемся трёхэтажном доме, когда-то выкрашенном в жёлтый. На верхнем этаже, где потише. Далековато от пляжа, зато недорого на двоих. Сразу же помогли друг другу перевезти вещи.
Было воскресенье, и мне не нужно было идти на раскопки. Так что я расслабился и не думал о предстоящем. Вовка сказал, что пока никто мною не интересовался, не звонил и не приходил. И от сердца совсем отлегло. Мы с Алёной вернули мотоцикл хозяйке и отправились в наш новый дом.
Зашли
Мы валялись в кровати, Алёна курила. Потом ушла принимать душ. Я лежал, глядя в потолок и пытаясь понять, что же будет, но стараясь не заглядывать слишком уж далеко. Вдруг из ванной раздался напряжённый голос:
– Эй, Паш, дуй сюда!
Я вскочил. Прошлёпал босыми ногами по крашеному деревянному полу, чувствуя, как холодят стопы выпуклые гладкие доски. Замер на пороге ванной, приоткрыл фанерную дверь и с опаской заглянул внутрь.
Алёна стояла у раковины, спиной ко мне, в махровом халате, с полотенцем на волосах. Её острые локти были широко расставлены в стороны – она что-то делала в раковине. И тут она обернулась ко мне. Её глаза удивлённо раскрылись.
– Смотри!
Она подняла что-то из рукомойника. Это был тот лежалый ком, который мы утащили с раскопок. Намокший шершавый камень почернел и стал похож на мокрую землю, и… в одном месте на бугристой поверхности проглядывала гладкая…
– Дай!
Я выхватил предмет у Алёны и стал ковырять его ногтём вокруг блестящего пятнышка. И вдруг отскочила ещё одна чешуйка земли, открыв зеленоватую гладь.
– Надо с водой! – Алёна, попыталась отнять находку.
– Какой!.. Забьёшь слив!
– Не забью!
Она отодвинулась, и я увидел, что в раковине стоит маленький красный тазик с осадком грязи на дне. Там же плавали жёлтая губка и пилка для ногтей с острым кончиком.
– Не пойдёт…
Я метнулся на кухню, схватил проволочную мочалку для посуды. Забежал в зал натянуть футболку. Вернулся к раковине, оттолкнул Алёну бедром и принялся осторожно тереть находку мочалкой, иногда поддевая пилкой комья окаменевшей земли.
***
Целый час мы тёрли, скребли, ковыряли и мыли. Несколько раз пришлось выливать грязь в унитаз. И в итоге мы утомлённо присели на край ванны, передавая друг другу находку обновлённого вида. Алёна взяла сигареты с хлипкой алюминиевой полочки. Под потолком ванной было маленькое окошко, постоянно открытое. Сизая ниточка дыма завилась спиралью, потянувшись на улицу. Оттуда повеяло свежестью и вечерней прохладой.
– Бутылка… – протянула Алёна, задумчиво глядя на густо-зелёную, мятую стекляшку у меня в руках.
– Бутылка.
Я поднял предмет к окну, и тёплый вечерний свет прошил изумрудную гладь: очень прозрачное и совсем новенькое на вид стекло! Только в паре мест остались следы каменистого налёта, который мы счищали мочалкой. Но самой мочалкой мы её не царапали! Стекло было удивительно твёрдым. А горлышко даже с намёком на круговой выступ под крышку, как у современных бутылок. Но толщиною его корявые стенки казались едва не с мой палец, и отверстие между ними – всего сантиметр от силы. Тем более удивительной была кристальная ясность стекла.