Бычки в томате
Шрифт:
— Она и без разлюбезного молчала…
— Вот именно. А еще мне кажется, что Юлия тут торчала, потому что хотела быть в курсе событий, не задавая вопросов. Прошу заметить, что присутствие молчуна только провоцирует присутствующих на болтовню. Вот она в рот воды и набрала, а сама ждала, что вы проговоритесь.
— Но мы вроде как не проговорились? — В голосе Алиции не слышалось уверенности.
Пробка из бутылки в руках Мажены вышла элегантно, с легким хлопком. Хозяйка подала бокалы, добавила к прочей закуси оливки и сыр и провозгласила:
— Ну, за Вернера, плюх!
Тост
Эльжбета и Олаф вернулись как раз в тот момент, когда мы, подняв последний бокал шампанского за здоровье моего бывшего мужа, констатировали, что на обед у нас ничего не осталось. Зато у них не иначе как прорезалась телепатия, поскольку они привезли трех курей-гриль, кило два жареного рыбного филе и мороженое. Угадали как нельзя лучше, поскольку к шампанскому все это отлично подходило, а не выпить за здоровье Вернера и моего мужа они тоже никак не могли. Счастливая как никогда Алиция помчалась в ателье, сплясав в комнате с телевизором несколько па неизвестного науке польского национального танца и умудрившись при этом смахнуть с полки небольшой горшок с каким-то ростком. Проигнорировав беспорядок, она, по-прежнему пританцовывая, явилась пред наши очи с очередной бутылкой шампанского в руке.
— Интересно, когда я начну ходить по этой комнате нормально? — радостно задала себе самой вопрос хозяйка дома, ставя зеленую бутылку на стол. — Представляете, достаю шампанское из холодильника и вдруг замечаю в глубине свиные отбивные и тефтели в соусе, к счастью, все по отдельности. Считайте, что на пару обедов хватит.
Кухонные работы продвигались ни шатко ни валко. Поскольку время еще было, шампанское потихоньку исчезало, а Олаф делился впечатлениями о Гиллелеях, упирая на рыбу, поскольку упрямо осваивал звук р-р-р.
— Р-р-р-ы-ба, — делился он с нами своей радостью. — Вода. Плавать. Р-р-р-ы-ба плавать. Кур-р-р-ва. Сар-р-р-ко. Вода хо-р-р-рос кур-р-рва р-р-рыба.
Эльжбета плюнула на его лингвистическое образование, предоставив право исправлять ошибки Мажене и Алиции, и вышла со мной на террасу.
— А при чем тут вообще твой муж? — спросила она, осторожно пристраиваясь на кресле с подушкой. — Я с удовольствием выпью за его здоровье хоть десять раз, но хотелось бы все-таки ориентироваться в твоих делах. Мне-то казалось, что у тебя кто-то есть?
Я предпочла креслам табуретку.
— Был. Но медленно уходит в голубую даль.
— А что так?
— Помнишь Ромео и Джульетту? Здесь все наоборот. До меня дошло, что мой нынешний, уже сходящий со сцены, жутко похож на Водолея. В основном трепотней, но не только. На баб он с приветственными поцелуями обычно не бросается, но иногда в наплыве чувств-с может чмокнуть случайно подвернувшуюся фифочку в локоток.
— Куда-куда?
— В локоток. Так его разбирает, что должен дать эмоциям выход.
— О локотке ты ничего не рассказывала, — заметила с претензией Алиция, появляясь в дверях салона.
— Не успела.
— Локоток — это железный аргумент. Убедила. И часто его так разбирает?
— По-разному. В среднем раза два в неделю. А с мужем
— Поддерживаю и одобряю, — согласилась Эльжбета. — С таким мне лично еще сталкиваться не приходилось. Грех не выпить за его здоровье.
Нам, наконец, удалось приземлиться за столом, начались громкие тосты. Причем оказалось, что шампанское с оливками страшно возбуждает аппетит. Олаф весело рычал: «Здор-р-ров!», а в самый разгар торжества явился Мариан. Как всегда очень голодный, а к тому же пребывающий в печали и отчаянии. Шампанское его не прельщало, наш троглодит предпочел пиво и так принялся выскребать и подъедать, что на него можно было какое-то время не обращать внимания.
— Слушайте, — вдруг заявила Мажена, — когда все доедим, я подмету в комнате с телевизором и, честное слово, спляшу что-нибудь ритуально-заковыристое, чтобы даже духу любовников из Вероны там не осталось!
— Там у меня финик пророс, ты его не выбрасывай, — поспешно произнесла Алиция, поднимаясь из-за стола, так как зазвонил телефон.
Она сразу включила трансляцию, и все всё услышали.
Звонил Збышек. Он прояснил вопрос второстепенный, но все же интригующий, а именно: каким образом господа Вацлав и Юлия получили приглашение, без которого их визит в Данию был бы невозможен? Оказалось, что им помог один молодой журналист с двойным датско-голландским гражданством. Пан Буцкий по обыкновению наобещал ему с три короба, в том числе перевод и издание его книжки, поскольку молодой человек возомнил себя писателем. Правда, никто не горел желанием издавать его творение ни в Голландии, ни в Дании, но краснобай Буцкий умел и обнадежить, и запудрить мозги. Двойное гражданство юного таланта позволило организовать приглашение, кто-то из знакомых датчан посодействовал в получении визы, а крышу над головой — одурманенная любовью легковерная Ханя.
Алиция положила трубку.
— Вот видишь, — раздраженно обратилась она ко мне. — Любовь у них безумная, ха-ха-ха! Только я тут с какого боку припеку? Придется всех будущих гостей допрашивать, не влюблен ли кто случайно до безумия!
— А если не признаются, что будешь делать?
— Плюх! — постарался утешить хозяйку душка Олаф. — За здор-р-ров!
— А все-таки польза от них была, — примирительно заметила Эльжбета.
— Кому?
— Иоанне. Как я поняла, она сделала выбор…
Предоставленный самому себе, Мариан домолотил обед до конца, что, казалось, должно было поправить ему настроение, но при последних словах Эльжбеты он опять помрачнел.
— Польза, польза! — фыркнул парень. — Может, кому и польза, а сестра меня из дому гонит и вообще велит назад убираться, если не пойду к одному гражданину подвал под шампиньоны чистить! Да я бы и пошел, только бы ночевать пускала!
— Это она из-за старых драных штанов? — удивилась Эльжбета.