Былины сего времени
Шрифт:
– А он точно здесь будет? – с сомнением протянул княжич.
– Точно, – потер мерзнущие руки Яромир. – Видишь столб? Он если б проехал, так отметку бы оставил приметную. А раз отметки нет – значит, еще не было его тут.
Иван подошел к столбу и слегка его пнул. С макушки посыпался снежок. Княжич пристально осмотрел дерево – меток там и впрямь хватало, но все старых. Аз, глаголь, вот здесь мыслете, тут покой…
Были и целые записи. «Жмур Залесский стоял здесь три ночи. Не дождалси, иду дале». «Проследовал Г. из Смоленска
Вот эта последняя запись заставила княжича гневно засопеть. Он бы ее стер, да глубоко врезано, старательно. И не лень же кому-то было чертить этакую дрянь.
– А точно сегодня твой человек хороший здесь будет? – пробурчал Иван.
– Коли не сегодня, так завтра, – заверил Яромир. – А коли и не завтра… значит, и впрямь случилось с ним что. Сроки уж все повышли.
Озябшие княжич и оборотень развели костер в требище. Иван засомневался, можно ли это в святом месте, хоть и языческом, но Яромир заверил, что можно, даже хорошо. Огонь старым богам всегда только в приязнь, огонь они любят.
А если еще и сжечь в нем что, требу принести – так это совсем ладно будет. Яромир срезал у себя большой клок волос за правым ухом и высыпал их в костер. Запахло паленой шерстью.
Еще Яромир сжег кусок засохшего уже калача и тот самый расшитый плат, что купил в Великом Новгороде. Иван, глядя на это, только крякнул.
Сам бы он ни в жисть не стал палить зазря такую красу – лучше б Танюшке подарил, что из-под Торговых ворот. Или Наталке, боярской дочке. Или Росе – она хоть и холопка, да зато станом тонка, а усестом обильна. Или Марушке-половчанке – ох и взглядом она в прошлый раз Ивана одарила! Как огнем обожгла!
Пару секунд Иван раздумывал, не бросить ли и ему что в костер. Ну так, компанию Яромиру составить. Но потом решил, что незачем. Как-то это не по-православному. Батюшка архиерей узнает, так точно не похвалит.
Солнце уж совсем закатилось, время шло к полуночи. Яромир, чья человечья личина отдохнула за день, сидел бодрый, жевал жухлую травинку. А вот Иван все больше клевал носом. Надо было уж ложиться, да ему до смерти хотелось дождать, поглядеть, что там за хороший человек. А то он Яромира знает – явится гость, пока Иван будет спать, так вредный волчара ведь и не разбудит.
Однако постепенно княжич все же задремал. Склонился набок, свернулся под мятелью, подложив под голову кулак… и почти тут же проснулся. Яромир ткнул его в бок кулаком.
– Что, чего?.. – всполошенно заметался Иван. – Пришел?..
– Пришел… – прорычал сквозь зубы Яромир. – Пришли… По наши головы явились…
Иван проморгался, протер глаза и беззвучно ахнул. В темном грозовом небе летели… птицы, что ли?.. Вроде птицы. Огромные, черные, без перьев. Видать плохо – в этакой-то мгле! – зато слыхать дюже хорошо. Кричат, как голодные ястребы – да все громче, громче!..
– Это кто?! – затеребил княжич оборотня. – Яромир,
– Этих бы я вовек не видывал… – процедил волколак. – Навьи это, Ванька… Видать, Кащей всерьез за нас взялся…
Дернув Ивана за рукав, Яромир попятился. Навьи уже спускались наземь, оборачивались людьми… чем-то человекоподобным. Теперь кричать они перестали – стали бесшумны и тихи, как холодный ветер.
Яромир кувыркнулся через голову, поднимаясь уже чистым волколаком. Не человек, не зверь – чудовище. Огромный, ярый, серая шерсть топорщится, в волчьей пасти зубы-ножи, на руках когти-сабли. Любого разорвет, растерзает!..
Иван же вынул из ножен Самосек. Чудесный меч Еруслана забился в ладонях, чувствуя нечистую силу, сам тянясь в ее сторону.
Только навьев это не страшило. Неуловимые для взора, почти невидимые, они шли бесплотными тенями. Плоть эти твари обретают лишь в последний миг, когда уже поздно. Поздно бежать, поздно драться. Холодные руки вцепятся в горло, и упадешь соломенным снопом.
Вот Иван взмахнул мечом – и удачно! Самосек срезал навью башку, словно куренку! Распахал вместе с плечом – голова и рука упали, запрыгали по снегу.
А вот сам навий даже не дрогнул. Лишь шаг замедлил, подобрал оставшейся рукой отрубленную и словно задумался – что теперь делать-то с ней?
– Назад, Ванька! – прорычал волколак. – Не поможет здесь булат! Наши враги – мертвецы!
– Ну тогда легко! – обрадовался Иван. – Значит, убивать их и не нужно – только похоронить!
– Да они сами кого хошь похоронят… – прохрипел Яромир, взмахивая страшной лапой.
Навьи подались назад. Волчьи когти и холодное железо не могли их убить, зато могли рассечь, порубить на части. А тогда навий уже не боец, тогда ему назад только, в призрачный облик. Там дожидать, пока раны исцелятся.
Но было их гораздо много. За десятком вставал десяток, за дюжиной – дюжина. Двое уж корчились, распаханные на половинки, еще один торчал насаженный на острый пенек – с такой силой швырнул его оборотень.
Да только остальные словно и не заметили убыли.
Иван порылся за пазухой и выудил серебряный крестик. Подарок отца архиерея. И вот от сей незатейливой вещицы навьи шарахнулись куда сильней, чем от кладенца!
– А вот это ты молодец! – осклабился Яромир. – Навьи серебряных амулетов зело шугаются!
– Это не амулет, а крест святой! – обиделся Иван, распугивая нечисть. – А ну, пошли!.. пошли!..
– Нам бы сюда еще иголку без ушка, или чеснока головку… – задумался Яромир. – Там чеснока в котоме не осталось?
– Я его с хлебом съел… – смущенно признался Иван. – Лук разве…
– Лук не годится. Еще есть там у тебя из амулетов что?
Иван поочередно достал второй крестик, кувшинчик со святой водой и три иконы. Богородицы, Николая Чудотворца и Иоанна Воина.
Все пошло в ход, все к месту пришлось!