Былой войны разрозненные строки
Шрифт:
Провожаемый любопытными взглядами, подхожу к сторожке: «В чем дело?». — «Сменщик не пришел!». — «Где ишак?». — «На! — сует мне в руку растрепанный конец веревки». — «Ишак где?». — «Тяни!». — Тяну.
Из-за угла сторожки медленно, появляется ишак — склонил голову направо и прищурил один глаз, склонил налево и прищурил другой, опустил голову и задумался.
Нетрудно войти в мое положение. Но попробуйте войти в положение ишака! Вместо своего привычного хозяина, в живописно изодранном халате профессионального дервиша, он увидел перед собой новоиспеченного интеллигента. В синем прорезиненном плаще и зеленой велюровой шляпе с широкими полями. Было
Но я об этом еще не догадывался и продолжал тянуть. С таким же успехом я мог бы тянуть танк. Ишак уперся всеми своими четырьмя некошерными копытами — и ни с места.
Стали собираться любопытные. Подошел милиционер: «Что, кино снимают?». Не увидев аппаратуры, удалился. Обступили мальчишки. Видя мои беспомощные потуги сдвинуть ишака с места, один из них, постарше, сказал: «Дядя! Он так не пойдет! Вы на него садитесь!».
В синем плаще и зеленой шляпе. В новом синем прорезиненном плаще. И в мягкой, зеленой велюровой шляпе. С широкими полями. Почти сомбреро. Единственный на этом базаре. Среди телогреек и халатов. В плаще и шляпе. На ишаке. В середине века.
Сейчас бы никто не удивился. Но тогда! Это было живописное зрелище.
Я был человеком долга. Мысль о том, что спектакль мог вполне обойтись без ишака не приходила мне в голову.
Сел. Ишак еще некоторое время раздумывал и, повернув голову, пытался рассмотреть, кто это его оседлал. То ли он счел за лучшее не связываться с этим странным субъектом, то ли в нем проснулась совесть (если она случается у людей, почему бы ей не быть и у ишака?) — он снизошел к моим страданиям и быстро засеменил по Красной площади. Въехав на сцену через ворота для декораций и пробравшись в нужную кулису, сдал ишака помрежу.
И успокоился.
Как оказалось, напрасно. Закончился только первый акт драмы. Впереди был второй, не менее напряженный, но еще более впечатляющий.
Стоя в кулисе, ишак заскучал, справил малую нужду и стоя над собственной лужей являл собой зрелище не для слабонервных… Его внешний вид изменился радикальным образом и, если кто-нибудь до этого считал, что самая крупная деталь его экстерьера это уши — он бы сильно ошибся.
Выпускать его в таком виде на сцену было решительно невозможно.
Зритель мог не понять!
Положение усугублялось тем, что спектакль был дневным и в зале было полно детей. Объяснить им назначение этой внезапно появившейся внушительного вида детали было бы крайне затруднительно. Еще не ушла эпоха, когда таинство деторождения было возвышенным и романтичным. Это сейчас узнают обо всем вместе с рекламой о наклейках. А иногда и до этого…
А тогда детей без труда находили в капусте, а наиболее одаренных аисты приносили непосредственно в математические школы. Исчезновение аистов привело к тому, что на одной из математических олимпиад Израиль занял сорок второе место… Но это так, к слову.
А спектакль между тем продолжался. И наступило время, когда Дон Кихот и Санчо Пансо должны были появиться на сцене. В нужный момент из кулисы выглянула морда лошади с трепещущими ноздрями и исчезла. Кто-то втянул ее обратно.
Публика оживилась. В зале возник неподдельный интерес к спектаклю.
В драме нашли бы выход из положения, как-нибудь выкрутились бы. Но в опере все завязано на музыке!
Дирижер «снял» оркестр и, наклонившись к музыкантам, что-то сказал. До зрителей донеслось — «…надцатый».
Спектакль продолжался.
Вернувшись на свою сторону, я застал в кабинете очень популярного в те годы, а ныне совершенно забытого, фотокорреспондента «Огонька» Отто Кноринга. Увидев мой взъерошенный вид, он поинтересовался: «Что случилось? Какой кадр пропал!» — сокрушался он.
Всем памятен портрет М. П. Мусоргского кисти Репина — глубокий старик с всклокоченными седыми волосами и красным носом закоренелого алкоголика. Этому «старику» не было и 42-х лет! (Роковой возраст — Андрей Миронов, Владимир Высоцкий… Блок!). Его гениальные оперы «Борис Годунов», «Хованщина» закончил и оркестровал его друг Н. А. Римский-Корсаков. «Хованщина» — трагедия, в финале которой раскольники решают покончить жизнь самосожжением. С мольбой вздымая руки к небу, они взывают к единоверцам: «О, православные! О, православные!»
Артисты хора, особенно женщины, стройностью не отличаются, им трудно поднять тяжелую руку и режиссер попросил дирижера: «Скажите им, чтобы подымали руки повыше!». Дирижер остановил репетицию и, обращаясь к артистам хора, сказал: «Что вы показываете в оркестр? Где вы там видите православных!».
В годы, когда молодые поэты во главе с Маяковским предлагали сбросить Пушкина с парохода современности, появилось множество пародий на великого поэта. Особенно досталось «Онегину», и не только на русском языке. Запомнилась фраза из арии Ленского — «Ци гёпнусь я дручком пропэртый». Не остались в стороне и евреи: «Варум Ленский, гейст нит танцн, стейст ба ванд ун кнепст да ванцн?» (почему, Ленский, ты не идешь танцевать, а стоишь у стены и давишь клопов?)
Постановление ЦК ВКП(б) «Об опере Мурадели «Великая дружба» уже давно стало историей. Но мало кто помнит, что была и оперетта Сигизмунда Каца (по прозвищу Зига) с таким же названием, быстро сошедшая со сцены. Едва ли кто-нибудь вспомнит ее содержание: речь там шла о дружбе в одном селе украинца и еврея. Зато все помнят прекрасную песню:
Как у дуба старого Над лесной, криницею Кони бьют копытами Гривой шелестя Ехали, мы ехали Селами, станицами В конницу Буденного Ехали служить.«Необыкновенный концерт» Сергея Образцова долгие годы украшал афишу Центрального театра кукол. Появился спектакль в первые послевоенные годы под дерзким названием «Обыкновенный концерт», как пародия на Московскую эстраду, которая в то время считалась образцом пошлости и когда хотели что-нибудь раскритиковать, говорили: «Ну, это дажене Мосэстрада». Все были легко узнаваемы: певица с пышным бюстом — Барсова, виолончелист — Ростропович, конферансье Апломбов — Гаркави, дети в коляске — выпускники школы Столярского, цыганский хор и ансамбль никогда не существовавшей Заполярной филармонии — заполонившие страну псевдоцыганские коллективы, состоявшие из одних евреев…