Быстроногий олень. Книга 1
Шрифт:
Поселок, несмотря на поздний час, еще не спал. Охотники возились с нартами, некоторые из них обучали ходить в упряжке молодых собак.
«Пойду — с людьми поразговариваю, — подумал Айгинто, — может, легче станет!»
20
Наконец пришел день, когда началась охота на песца. Рано поднялись в это утро янрайцы. В предутреннем рассвете выли собаки, впряженные в нарты. Громко перекликались мужские и женские голоса.
— Поть-поть! Поть-поть! — кричал кто-то на собак, заставляя их свернуть влево.
Одна
С затаенным трепетом подъезжали охотники к своим приманкам. Еще издали всматривались они: не мечется ли в капканах песец, не бьется ли красным пламенем лисица?
Собаки Пытто все ускоряют бег. Вот уже промелькнул мимо холм, за которым должна виднеться первая приманка. Вот она чернеет справа. Пытто вскочил на нарту. Сердце стучит так, словно он не бывалый, видавший виды охотник, а мальчик, впервые поставивший капканы. Но что это? Почему его глаза не видят мечущегося песца? Неужели неудача? Или зверек уже замерз и его трудно отличить от снега?
Все ближе и ближе приманка. Пытто уже ясно видит — там все пусто. Но он еще не верит своим глазам, ждет чуда!
Остановив собак, Пытто подбегает к приманке, бросается перед ней на колени. «Следы песца! Вот он даже через капкан пробежал! Поземкой забило капкан, и он не разрядился».
Пытто передохнул, сорвал с головы малахай. Голова его быстро покрывалась инеем.
— Ай, какая досада! — прошептал он, не чувствуя холода.
— Чего же это я сижу, как глупая нерпа на льдине? — вдруг спросил Пытто. — Надо к другим приманкам спешить.
Заставив себя успокоиться, Пытто сбил с головы иней, надел малахай, быстро и ловко перезарядил капканы.
Подъезжая ко второй приманке, Пытто еще издали заметил мечущегося песца. Остановив рвущихся собак, охотник закрепил нарту, схватил копье.
Выбрав момент, Пытто ловким ударом ноги опрокинул мечущегося зверька на спину, быстро придавил его грудь палкой, затем встал на концы палки ногами.
Когда песец был мертв, Пытто осторожно извлек его из капкана, очистил от снега, любовно провел оголенной рукой по нежному, пышному ворсу, внимательно осмотрел маленькую мордочку зверька с черным носиком и с оскаленными зубами.
— Хорош; ай хорош песец, первый сорт будет?! — улыбнулся Пытто, чувствуя, как гулко стучит его сердце.
— Есть один! — торжествующе произнес он. И, став серьезным, сдержанным, быстро зарядил капкан, поспешил к нарте.
Многие охотники из колхоза «Быстроногий олень», изменив вековому обычаю быть у приманок сдержанными, бесстрастными, шумно выражали у капканов радость или досаду. Многие из них подъезжали к приманкам, как и Пытто, с душевным трепетом.
Самый юный охотник — Эттын, который впервые поставил свои капканы, на третьей приманке не выдержал и заплакал: капканы его были пусты.
«Не сразу, не сразу удача придет! — стучали в его
Но Эттын так уже свыкся с мыслью, что непременно с первой же приманки снимет песца, что теперь воспринимал свои несбывшиеся мечты почти как катастрофу.
Курносое лицо его, с ямочками на румяных щеках, выглядело таким несчастным, что даже собаки, почуяв неладное, завыли громко, заунывно.
Эттын накричал на собак, тщательно перезарядил капкан, поехал дальше.
— Ничего, еще много приманок впереди, — утешал он себя. — Все равно домой приеду с добычей.
Но и у следующих приманок капканы были пустыми. Все сумрачнее и сумрачнее становился Эттын.
— Ну что ж, сегодня не поймаю, так завтра поймаю. Все равно план выполню! — упрямо твердил он, утешая себя втайне надеждой, что хоть на последней приманке, а песца он найдет.
К последней приманке Эттын подъезжал уже к вечеру. Как ни успокаивал себя юноша, а волнение с новой силой охватило его.
«Вот беда, сердце, будто песец в капкане, бьется, — подумал юноша, прижимая руку к груди. — Не буду смотреть, пока не подойду вплотную к приманке».
Закрепив собак, Эттын действительно попытался подойти к приманке, глядя вниз, себе под ноги.
Все ближе и ближе приманка. Эттын не выдержал, сорвался с места, побежал и вдруг, замер, пораженный неожиданным зрелищем: снег у приманки разворочен, окрашен кровью. Песец вырвал цепь и ушел прочь, волоча за собой капкан.
«Как это? Почему это получилось? — Эттын беспомощно развел руками. — Цепь плохо закрепил! Не так, наверно, сделал, как Петр Иванович рассказывал!»
Горькая обида сдавила горло. Глаза, помимо воли, опять затуманились от слез.
«Плохо закрепил цепь! Песец ушел, ушел песец! Если бы хорошо закрепил цепь — с песцом домой вернулся бы. Но куда он ушел?..»
Эттын быстро вытер руками глаза, всмотрелся в хорошо заметный след песца. Снег по его следу был исцарапан капканом. То там, то здесь алели пятна крови.
Решение созрело мгновенно: надо догнать песца. С капканом он далеко уйти не мог. Эттын побежал к собакам.
Быстро темнело. Собаки то и дело сбивались со следа, бросаясь то влево, то вправо, выбирая более свежие следы. Эттын кричал на собак, направляя их по нужному следу. Порой он принимал снежный заструг за песца, соскакивал с нарты, задыхаясь, бежал рядом с собаками.
Дальше и дальше мчалась нарта по следу.
«Найду, пусть всю ночь проезжу, но найду!» — упрямо твердил юноша, погоняя собак. Ему представлялось, как он приезжает домой с песцом, как подбегает к нему бригадир Рультын, берет в руки зверька и торжественно говорит:
«Вот смотрите, наш самый молодой комсомолец в первый же день охоты поймал песца. Хороший охотник Эттын! По-настоящему помогает фронту Эттын!»
А тьма все сгущалась. Дальше ехать на собаках по следу было уже невозможно.