Быстроногий олень. Книга 1
Шрифт:
В это время в шатре яранги послышались чьи-то шаги и хлопанье снеговыбивалки. Ятто высунул голову из полога и тут же громко объявил:
— Хо! Сын Мэвэта приехал.
Тымнэро снял кухлянку, оголив до пояса свое красиво сложенное, смуглое тело. На концах тоненьких косичек его, сползавших из-за ушей на шею, болталось по две медных, ярко вычищенных пуговицы с якорями. Голову юноши, чуть повыше венчика жестких волос, опоясывал красный ремешок, расписанный бисером.
«Щеголь парень!» — подумал Владимир,
Необыкновенно важный, серьезный, Тымнэро с достоинством извлек из нерпичьей сумки стопу замусоленных тетрадей, подал Владимиру.
— На, посмотри, как мои ученики учатся. На проверку тебе привез, чтобы сказал, правильно ли учу их.
Навыль подвинула гостю в маленьком деревянном блюде вареное мясо. Тымнэро жадно взглянул на мясо, проглотил слюну и, отвернувшись в сторону, сказал:
— Нельзя мне. Уже два дня не ел. И еще один день нельзя есть.
— Это почему же? — удивился Журба.
— Отец так сказал.
Заметив в лице Владимира недоумение, Тымнэро пояснил:
— Не думай, что отец мой жадный человек. Такое бывает у нас, чукчей. Отец сына беду переносить приучает. Вот еще день не поем, потом снова есть стану. А на следующий год четыре дня подряд не поем. Если на ногах устою, настоящим мужчиной стану.
— Вот это закалка! — воскликнул изумленный Владимир. — Спартанцы настоящие!
Ятто с улыбкой наблюдал за его изумлением. Шепнув что-то на ухо жене, он снова подвинул мясо Тымнэро.
— Ешь, Тымнэро. Мясо жирное, вкусное мясо, — игривым тоном предложила старуха с явной целью испытать волю юноши.
— Ешь, ешь, Тымнэро, мясо свежее, молодое, вкусное мясо, — тем же тонам промолвил Ятто.
Юноша сидел неподвижно, с бесстрастным лицом, как будто хозяева обращались не к нему.
А Ятто и Навыль не унимались. Старуха порой подносила к лицу юноши самые жирные куски, смешно прищелкивая языком, причмокивала губами.
— Ешь, ешь, Тымнэро.
— Да что же это такое, — еще более изумился Владимир. — Видимо, и это в обычай входит.
А Тымнэро между тем сидел, все с тем же невозмутимым видом. Убедившись, что воля юноши несокрушима, Ятто сладко зевнул и сказал:
— Ну хватит, старуха, убери мясо. Завтра Мэвэту о Тымнэро хорошие слова скажу.
Выпив кружку горячего кипятку, Тымнэро полез во внутренний карман кухлянки, достал аккуратно завернутый в толстую бумагу комсомольский билет.
— На вот, посмотри, как там у меня с членскими взносами, все ли хорошо? — обращаясь к Журбе, важно спросил он, хотя прекрасно знал, что комсомольские взносы у него заплачены за два месяца вперед.
— Что ж, с комсомольскими взносами у тебя хорошо, — улыбнулся Владимир.
В шатре яранги снова послышались чьи-то шаги. Навыль зажгла от жирника палочку, которой обычно поправляла фитиль, подняла чоыргын полога,
— Кувлюк! — воскликнула она.
С русским, приехавшим в тундру, Кувлюк еще не встречался. На Тымнэро он и не взглянул, зато долго и бесцеремонно разглядывал Журбу.
— Ну, сколько вшей имеет в своем стаде этот новый человек олений? — кивнул он головой на Владимира, полагая, что все слухи о том, что русский хорошо понимает по-чукотски, выдуманы.
Ятто нахмурился и промолчал. Владимир, прямо глядя гостю в глаза, насмешливо сказал:
— Ты бы этих оленей у себя посчитал. За десять лет работы у Чымнэ настоящих-то оленей ты пока ни одного не заработал.
Кувлюк смутился, замигал глазами. Его поразило, что русский ответил ему на чистом чукотском языке. Но еще больше поразило его, что русский знает, у кого он работает и даже то, что у него нет ни одного своего оленя.
— Откуда знаешь меня? Наши глаза еще ни разу не видели друг друга.
— Слава о тебе такая ходит, нехорошая слава ходит, что ты у хозяина своего научился обидные слова людям говорить. Потому-то я и узнал тебя.
Кувлюк смутился еще сильнее. Встретившись с осуждающим взглядом Ятто, он насупился и молча принял кусочек мяса, поданный хозяйкой. Владимир заметил, что Тымнэро смотрит на Кувлюка с нескрываемой неприязнью.
— По делу я сюда от Чымнэ приехал, — заторопился Кувлюк, вытирая рот сухим пучком мягкой травы. — Просил Чымнэ вас на праздник к нему приехать. Просил, если сможете, сейчас выехать, чтобы завтра при первом рассвете встать, в стаде помочь.
Ятто нахмурил косматые брови, подумал и согласился.
— Пусть так будет. Сейчас вместе поедем. Все поедем. И ты поедешь, — обратился он к Владимиру. — Не видел еще праздников наших. Посмотреть, наверно, хочешь.
Кувлюк кинул недобрый взгляд на Журбу и сказал:
— Ну ладно, в другие яранги схожу, других приглашу. — Он направился к чоыргыну. И, как бы что-то вспомнив, остановился. На лице его появилась ехидная улыбка.
— Новость забыл сообщить. Скоро оленьи люди очень счастливы будут: олений доктор — девушка, береговая девушка, — подчеркнул Кувлюк, — дочь Митенко — к нам в тундру прибудет.
— Олений доктор — девушка! — изумился Ятто. Брови его поползли на морщинистый лоб.
— Да, уши твои именно такую новость услышали, — уже без ухмылки, почти злобно подтвердил Кувлюк. — Боюсь, что бык какой на нее в стаде прыгнет, раздавит, — грубо пошутил он и ушел из полога.
Владимир выслушал этот разговор не без волнения. Он знал, что в тундру должна прибыть девушка, ветеринарный врач, дочь Митенко, — ждал ее приезда, надеясь увидеть в ней надежного товарища по работе. О том, что ветврача могут здесь принять не так, как его самого, ему и в голову не приходило.