Быстроногий олень. Книга 2
Шрифт:
Усеянная камнями дорога спускалась круто. Итти вниз было так же трудно, как и взбираться на перевал. Все чаще и чаще хваталась Нояно за протянутую ей то Ятто, то Воопкой руку. Время шло, но огненная точка флага по-прежнему казалась далекой.
«Не буду смотреть на стойбище, долго не буду смотреть, потом посмотрю и оно сразу окажется близко», — решила Нояно. Глядя под ноги, она машинально принялась считать шаги. Много сотен шагов уже осталось позади, а девушка все еще медлила посмотреть вниз. Споткнувшись, она больно ушибла ногу,
— Давайте немного отдохнем… Пить хочу, — упавшим голосом сказала Нояно. И, заметив среди камней свежую лужицу, жадно припала к ней. «И все-таки сегодня я увижу его, обязательно увижу», — подумала девушка, утолив жажду.
Владимир проводил занятия по ликбезу.
Мужчины и женщины, усевшись двумя рядами на устланном шкурами полу палатки, держали на коленях фанерные дощечки с разложенными на них тетрадями. Журба стоял у доски и показывал написанную мелом букву «Г».
Кто-то из оленеводов тут же назвал ее Гатле [14] .
14
Гатле — птица.
— Верно, Гатле! — обрадовался Журба. — Видите, и клюв, как у птицы, — и подумал: «В букваре перед буквой «Г» обязательно нарисовать птицу».
Нояно незаметно вошла в палатку и, не отрывая глаз от учителя, уселась за небольшой столик, стоявший в углу. Владимир повернулся от доски к ученикам и увидел Нояно. Загорелое лицо его с черным пушком над верхней губой вспыхнуло такой неудержимой улыбкой, что оленеводы невольно проследили за его взглядом, и все увидели Нояно.
— Пишите! Пишите! — смущенно замахала руками Нояно, хотела выйти, но почувствовала, что сделать это не может. «Сегодня все скажу ему», — подумала она, украдкой глядя на Владимира.
Когда занятия подходили к концу, в палатку вбежал мальчик и закричал так, как будто его должны были услышать все жители тундры:
— Катер по реке пришел, много русских людей привез! Плот с бревнами притащил! Учительница Оля приехала!
— Оля приехала? — переспросил Владимир. Тотчас же все вскочили с мест.
— Можно итти? — спросил пастух Раале, привыкший к порядку на занятиях.
— Идите, идите! — быстро проговорил Журба и сам устремился к Нояно. Он крепко пожал ее протянутые руки и сказал: — Пойдем?..
На берегу реки суетились люди. Хозяева стойбища помогали гостям вытаскивать бревна на берег, разгружать кунгас. Около трех десятков русских плотников, выделенных различными организациями района, с любопытством посматривали по сторонам.
Через час гости уже пили чай и возбужденно переговаривались с хозяевами, радуясь, что некоторые среди них говорили по-русски.
— Дом это не яранга. В доме никакой мороз не будет страшен! — положив на плечо Мэвэта
Мэвэт кивал головой и повторял по-русски:
— Карошо, карошо, очен карошо!
— Ковалев… понимаешь, секретарь Ковалев сюда нас послал, — продолжал свою беседу бородач в прежнем задушевном тоне.
— О, карошо, очен карошо! — ответил Мэвэт, довольный, что у него находится вполне подходящее слово, чтобы вести беседу на русском языке.
…Журба и Солнцева медленно шли вдоль берега реки, захваченные разговором о своей работе над букварем. За время, пока они не виделись, у обоих накопилось немало интересных наблюдений. Порой они останавливались, чертили на песке буквы, рисунки, писали целые предложения.
— Надо спешить, — сказала Оля. — Жизнь требует нового букваря… Отсюда тоже много малышей на следующий год ко мне в школу пойдут. Я в основном за тем и приехала, чтобы познакомиться с ними и с их родителями. Ты мне поможешь?
Владимир не ответил. Выбрав плоский камешек, он подошел к воде и лукаво подмигнул Оле:
— Хочешь блинчиков напеку?
— Ну что ж, напеки.
Взмахнув рукой, Журба пустил камень по воде, как делал когда-то в детстве. Но камень подскочил всего два раза…
— Э, так ты меня совсем голодной оставишь, — шутливо возмутилась Оля и, быстро осмотревшись, взяла плоский камешек.
— Куда же скрылась от нас Нояно? — спросила она, заставив ловким броском подскочить камень над водой семь раз.
— Я сам о ней беспокоюсь, — ответил Журба. — Была веселая и вдруг…
— Может быть, в стойбище вернемся, поищем ее? — предложила Оля, искоса наблюдая за Владимиром.
— Да, да, пойдем! — отозвался тот с такой поспешностью, что Оля весело расхохоталась. Журба смутился.
— Знаешь, Володя. Я очень рада и за тебя и за нее. Я знала, что так получится, — неожиданно став серьезной, ответила девушка. — Со мной тоже случилось совсем непредвиденное: уехал Гивэй учиться, и я… затосковала!.. Да еще как затосковала! Да, да! Не смотри на меня так удивленно!
5
Нояно сидела на опрокинутой кверху полозьями нарте и, подперев руками подбородок, смотрела невидящими глазами в ту сторону, где маячили далекие силуэты Владимира и Оли.
«Почему я не подумала об этом раньше? Он, конечно, любит ее! Разве такую, как Оля, можно не любить? Я и сама люблю ее!»
Вспомнив с какой радостью она готовилась сказать Владимиру какие-то особенные слова, как ждала встречи с ним, Нояно горько улыбнулась.
— Нет! Ничего я ему не скажу… Ни одного слова…
— Что… тоскуешь? С учительницей твой русский ушел!..
Нояно вздрогнула, медленно повернувшись, увидела Кумчу.
— Зачем тебе русский, меня полюби. Второй женой моей будешь, — улыбался заплывшими узкими глазками Кумчу, явно наслаждаясь смятением девушки.