Быть русским
Шрифт:
Вернёмся, однако, к нашим баранам. Характерно и показательно, что русским были позволены некоторые успехи в области экономики. В самом деле, известная часть прибалтийских бизнесов (особенно связанных с вывозом из России чего-нибудь ценного) находится в руках русских. Такое положение дел является следствием дальновидной политики прибалтийской элиты: «русский бизнес» не представляет никакой угрозы, а, напротив, полностью зависим от всё той же элиты (стопроцентно контролирующей СМИ, чиновничий аппарат, и все ветви власти), а, следовательно, готов по первому требованию удовлетворить любые требования «коренных». Это старая добрая тактика всех на свете властей – прикормить каких-нибудь бесправных иноземцев, дать им обрасти шёрсткой, после чего предложить им старый как мир выбор между ножом и ножницами. Всякий предпочтёт быть остриженным,
Что ж касается солидных западных стран, типа Франции, Англии, или самих Соединённых Штатов Америки, тут мы видим всё то же самое, разве что возведённое в степень. Собачья преданность «бывших наших» своим новым «родинам» только что не вошла в пословицы. Причём это касается абсолютно всех сторон жизни. Например, люди, люто ненавидевшие российских «ментов», буквально расстилаются перед американскими «копами» или итальянскими карабинерами. В каком-то интернет-издании я читал рассказ «русского путешественника» по Италии. Он с восторгом описывал, как итальянский патрульный вытряхнул его из машины, поставил в позу «руки на затылок – ноги в стороны», и продержал так, пока не убедился в том, что «всё в порядке». Разумеется, подобное поведение московского мента не вызывало бы ничего, кроме приступа ненависти… Но тут реакция была «наоборотная»: «вот это да, вот это цивилизация, вот это настоящий порядок».
Ещё немного по поводу «копов». Известно, как самые крутые и растопыристые «новые русские», которые у себя дома плюют на всё и вся, трепещут, как овечки, перед любым иноземным служителем порядка. Ещё бы. «Здесь вам ни тут»: за любое, самое незначительное нарушение порядка «крутого» могут лишить визы, более того – занесут его личные данные в компьютер. И будет он потом десять или пятнадцать лет мыкаться, не имея возможности побывать в Европе и «самих Штатах». Более того: всем известно, что прощаемое и извиняемое всяким «приличным нациям» (даже таким, как всякие разные чехи, поляки, хорваты, или популярные ныне албанцы), русским отнюдь не прощается и не извиняется. Русские это знают, и «в европах» ведут себя тихо и смирно. Так что времена, когда внезапно разбогатевшие «новые русские» бузили в чистеньких европейских столицах, давно прошли: как только власти на них цыкнули, они быстренько привели себя в норму.
Надо отметить и то, что чувство униженности, второсортности и неполноценности, которые испытывают русскоязычные граждане «латвий» и «эстоний» (не говоря уже о странах более цивилизованных), обычно обращается на своих же соотечественников. Русский, страдая от того, что его не считают за человека, винит (сознательно или подсознательно) не местных хозяев жизни, а своих папу-маму, которые его родили русским. Так же неприятны ему другие русские, особенно «российские русские», от которых он старается держаться подальше, как и от России вообще. Поэтому любые действия типа «борьбы за гражданские права русскоязычных», «против дискриминации» и проч, и проч, будут вызывать у самих дискриминируемых только одну реакцию: страх (поскольку «коренные» будут иметь повод заподозрить их в нелояльности) и ненависть (к русским патриотам, «втягивающим их в свои игры»). Обычный ответ русскоязычных на попытки «защитить их права» со стороны России таков: «Мы – это не вы, у нас нет ничего общего, не лезьте в наши дела и оставьте нас в покое». При попытках же как-то поднять «прибалтийский вопрос» на государственном уровне наши «угнетаемые бывшие соотечественники» желают нам только одного: чтобы мы сквозь землю провалились. «Не смейте нас втягивать» – вот всё, что они имеют нам сказать. Так что я не удивился бы толпе «русскоязычных», закидывающих камнями русское посольство в каком-нибудь Таллинне после какого-нибудь «антиэстонского демарша» российских властей. Этого не происходит только потому, что русскоязычные боятся хоть как-нибудь проявить «политическую активность», пусть даже и проэстонскую: они хорошо знают, что какая бы то ни было «политика» им не по чину, и сидят тихо.
Вернёмся, однако, к основному тезису. Неверие русских людей в свою способность самим решать свои дела имеет давние корни. Прежде всего, это связано с глубоким индивидуализмом, царящим в русском обществе. Да, собственно говоря, никакого «русского общества» сейчас просто нет. Есть отдельные люди, никак и ничем не связанные друг с другом. В то же время все остальные народы – кто больше, кто меньше – всегда взаимоучаствуют в общих делах. Каждый
Всё это, прямо скажем, не радует. Но, вместо того, чтобы ещё раз посыпать голову пеплом, и предаться стенаниям по поводу собственного несовершенства, лучше подумаем, «кто виноват и что делать».
Давайте посмотрим на народы, уверенные в себе, единые, сильные, умеющие действовать сообща, и бить миллионнопалым громящим кулаком. И зададимся вопросом – а что, собственно, они имеют такого, чего не имеем мы?
Мы-де не едины, разобщены, а вот всякие там «евреи» и «кавказцы» (или те же «цивилизованные европейцы») едины, у них есть «взаимовыручка», и вообще они «любят друг друга».
Но так ли это? Если заглянуть внутрь «национального быта» этих замечательных национальных сообществ, мы увидим странную картину: ни о какой такой великой «взаимной любви» там и речи нет. Нет у них и желания заниматься «взаимовыручкой», во всяком случае, добровольно. Сообщества «успешных наций» – это сообщества жёсткие, чтобы не сказать жестокие. И жестоки они, прежде всего, к себе. В том смысле, что они никогда не позволят своим членам нелояльности по отношению к сообществу: если ты наш, ты должен быть с нами.
Чтобы стало понятнее, о чём речь, приведу пару примеров. В славный период «парада суверенитетов» (когда по всему бывшему Союзу шли русские погромы) можно было столкнуться с такими вот коллизиями. Когда наступает время «решать русский вопрос», какой-нибудь «местный» потихоньку говорит своему хорошему русскому другу: «Дарагой, уезжай, скоро уезжай, дэнэг тэбэ дам, да, толька уезжай. Завтра ваших бит будут, убит могут. Уезжай». Но если русский всё-таки не уедет, этот самый местный друг мог прийти вместе с толпой погромщиков, и убить этого русского – вместе со всеми. Нет, он не плохой. Ему будет жалко своего русского друга. Но против своих он не пойдёт, что бы они не делали. Он, может быть, даже осудит своих соплеменников – но в душе. Потому что это его соплеменники.
Не надо думать, что так ведут себя только «дикари». Когда, скажем, эмансипированные американские евреи, кряхтя и скупясь, выплачивают сионистским эмиссарам немаленькие деньги «на государство Израиль», им это, может, совсем не нравится. Но тот, кто откажется давать денежку на святое, поимеет неприятности со стороны всего еврейского сообщества – а это бесконечно важнее всякой «экономии средств». Торг здесь неуместен.
Точно так же, культурные и вежливые японцы, или весёлые разбитные американцы, поддерживают внутри своих сообществ соответствующую дисциплину. Да, есть вопросы, по поводу которых допустима «вражда и конкуренция», более того, она даже поощряется. Однако, вера в «великую Японию», или «Америку Намба Ван Форева», вбивается в голову с малолетства, причём «не лаской, так таской». Никто не убеждает детишек, что их страна и их народ – самые лучшие. Нет, им просто демонстрируют, что всякий, кто говорит что-то другое, немедленно получит в глаз, а если будет настаивать – станет изгоем и парией.
Тут-то и кроется разгадка. Успешные нации едины не потому, что преисполнены духом взаимного любования. А потому, что там каждый боится «своих» больше, чем «чужих». Это приводит к тому, что внутри сообщества (и, шире, нации в целом) имеет место быть жёсткая внутренняя дисциплина. Каждый знает, за что «свои» его одобрят, а за что – осудят и накажут. Более того, наказывают не только за отступничество, но и за недостаточное усердие. Бьют своих, чтобы чужие боялись. И чужие – боятся. А что же русские? Увы, ничего похожего.