Быть ведьмой. Трилогия
Шрифт:
Не сдержавшись, Таня схватилась за браслет, намереваясь наслать на чертика хотя бы бурю с градом, но парень мигом исчез.
И пришлось Тане, неотомщенной, брести назад к домику, с тоской понимая, что она точно опоздала на утреннее занятие. Правда, на полпути она вспомнила о золотой монете – пришлось вернуться, спрятать находку в пояс и злиться еще больше.
Глава 2
ЭКЗАМЕН
Издали девушка заметила какое–то движение возле дома: явно приехали важные гости. Хлипкие воротца распахнули
– Где ты ходишь? – первой окликнула Таню Дашка. Глаза у подружки странно блестели, а пухлые щеки заливал лихорадочный румянец. – Сегодня ночью… – ей не хватило воздуха для сообщения всей новости целиком, – летим отсюда!
– Куда это летим? – удивилась Таня, но Дашка не успела ответить.
– Пани Окрайчик! Идите–ка сюда…
У девушки упало сердце. Голос старой ведьмы был слишком мягким, чтобы ждать от нее хорошего.
Но что еще хуже – рядом со старой Олешей стоял сам Мстислав Вордак. Последний окинул Татьяну знакомым долгим, прищуренным взглядом, от которого у девушки засосало под ложечкой и мурашки засновали по спине.
– Ты пропустила утреннюю пробежку, – строго сказала ведьма. – За это будешь убираться в доме сегодня… А пока иди, поешь.
– Вы слишком мягки, – неожиданно произнес Вордак, – за непослушание этой девушке лучше не давать еды. Тем более что от нее веет ароматом свежевыпитого кофе…
У Тани упало сердце: как он почуял? Ведь специально же прополоскала рот водой из ручья и сжевала кусок горькой и противной сухой смолы, чтобы никто не заметил.
Старая ведьма, довольно зло глянув на девушку, вдруг сильно побледнела:
– Ах да? Ну да… Но ведь экзамен ночью? Ей понадобятся силы…
– Никакой еды, – жестко повторил Вордак.
– Ясно, никакой еды, – пробормотала Олеша, опасливо косясь на Вордака.
У Тани появилось подозрение, что обычно волевая и жестокая ведьма сейчас теряется в присутствии Вордака, как маленькая девочка.
Больше Вордак ничего не сказал – ушел в сторону, где его поджидали двое хмурых незнакомцев в пыльных дорожных плащах и не в меру серьезный Лешка. Чертик даже виду не подал, что знаком с Таней. Девушка, преодолев робость, хотела было устремиться за Вордаком, чтобы все–таки поговорить о своей собственной судьбе, – она уже почти решилась на это, но ей тут же помешали – старая ведьма довольно цепко схватила за запястье.
– Нельзя приставать к господам, – прошипела она в самое ухо.
И конечно же Олеша не посмела ослушаться важного начальника: Таню тут же отправили в «хату» – скрести от вечной грязи пол, скоблить заслонку в печке, а потом – носить ученицам, разгоряченным занятиями на свежем воздухе, нехитрый обед: вяленое мясо, пшеничную кашу и соленые огурцы. Девушки всегда, даже при плохой погоде (не считая урагана или очень сильного дождя) ели на улице – сидели в два ряда за длинным, из грубо сколоченных досок столом.
На Таню, как всегда, косились – за что мол, опять эту наказали? – лишь Дашка наградила сочувствующим
Вечером, когда девушке пришлось еще и ужин разносить – вареную картошку с настоящим сливочным маслом и маринованные белые грибы, она уже еле стояла на ногах и чуть в обморок не падала при виде пищи – такого богатого ужина в домике на горе давненько не было. Но Тане так и не дали поесть – Олеша строго следила за исполнением приказа.
Пока девочки шептали природные заклятия, совершали превращения или строили «славянские пирамиды» – те вещи, которые по обыкновению показывались на экзамене, Таня мела дорожки, а потом еще мыла посуду в холоднющем горном ручье.
К вечеру, когда всем девушкам приказали готовиться – доставать свои сундуки из–под кроватей, чтобы лететь в Большой Город, на экзамен, у Тани еле достало на это сил. Голова кружилась, есть хотелось неимоверно, даже подташнивать начало. Но хуже всего было чувство, что Вордак специально ее «ослабил» перед экзаменом. Только она так подумала, как не выдержала: разревелась, как маленькая, беззвучно глотая соленые слезы.
Девушки вытащили свои сундуки во двор, разместили полукругом, как приказала Олеша, и стали ждать первой звезды – такова была традиция, чтобы в путь отправляться ровно с наступлением ночи.
Таня глянула на небо: темное, безликое. Страшно. Остальные девушки тоже чувствовали себя неловко, взволнованно переговаривались между собой. Старая ведьма, мявшая в сухих скрюченных пальцах огромный дорожный клубок, сама казалась мрачнее неба, но разговоры не прерывала.
– Боишься? – тихо спросила Дашка.
– Нет. – Танин голос предательски сорвался. – Немножко разве.
– Ты видела, – продолжала Дашка, – сегодня с утра привезли новеньких… Пятерых!
– Ну и что?
– Как – что?! – Дашка почти обиделась. – Это значит, у пятерых из нас есть шанс вырваться из этого проклятого места!
А ведь действительно, Таня и забыла: сколько придет новых учениц – столько «старушек» и экзамен сдадут…
– Я думаю, – горячо зашептала Дашка в самое ухо, – все будет отлично. Мне сон снился, будто мы с тобой летим на облаке, а впереди – красивый черный замок. Здоровый такой, древний и жуткий…
Таня вздохнула. Ничего положительного в приснившемся подруге большом черном замке она не видела. Поэтому она лишь крепче сжала золотую монету, найденную в лесу, и загадала на нее, чтобы никогда больше в этот домик на горе не возвращаться.
Только вот исполнится ли?
– Интересно, а почему это мы не на метлах передвигаемся? – неожиданно громко спросила одна из девушек, Тоня. – В старину же только так летали…
– В старину особых забот у ведьм не было, – вдруг ответила ей сама Олеша, не поворачиваясь, – знай себе летай да на костер не попадайся. А в наши неспокойные времена на сундуках сподручнее, чем с узелком на метелке тащиться. И вещей положить можно сколько угодно: зеркало для перемещений, клубок дорожный, браслет чародейный спрятать, винца флакончик да гнилушек для света наловить, ну еще оружие припасти… Намного лучше сундуки, ясно?