Бытие техники и сингулярность

Бескаравайный Станислав Сергеевич

В модели, выступающей образцом для подгонки, присутствует набор вполне адекватных реальности связей, закономерностей. Футуролог может представлять себе, как достичь подобного состояния, как создать условия. Но нынешнее состояние дел его интересует едва ли не в последнюю очередь.

Анекдотичным примером тут выступают «Янки при дворе короля Артура»: у попаданца в прошлое имелся в сознании некий образ, набор технологий и сведений, который давал ему немалые прогностические возможности (от предсказания солнечного затмения до результатов удара током). И вчерашний житель Коннектикута начинает с бешеной энергией переделывать

средневековую Англию в США XIX века.

Другие – не столь юмористические – персонажи начинают, наоборот строить сегодня средневековую теократию или пытаются загнать всех в сельский вариант города-солнца. Или в религиозную коммуну с употреблением наркотиков. Вообще тоталитарные секты, которые продолжают существовать после исчезновения харизматичного лидера (или после утраты им авторитета), идеально укладываются в схему. Как превратить современных людей в средневековых по уровню образования крестьян, понятно. Как будут себя вести люди с промытыми мозгами, предсказать сравнительно легко.

И также легко заметить, что преимущественно такие перекосы в сторону необходимости реализуются в догоняющих (скажем, индустриализация в СССР и в Китае) или в деградационных проектах. Когда воплощаемая модель уже была опробована и ее можно реализовать за счет траты каких-то доступных ресурсов.

Платой за своеобразную легкость воплощения будущего, за «шпаргалку истории» вступает сложность послезавтрашнего развития. Когда будет реализован некий проект, вдруг выяснится, что перейти от него в будущее чрезвычайно сложно. Критически недостает той самой субъектности. Ее растрачивают на предыдущих этапах, когда реализуют «каноническую» модель.

Можно сказать, что фанатизм – религиозный, экономический, идеологический – в итоге подавляет собой не только факты, но и субъекта, собственного носителя.

Как это явление проецируется на индустрию, отдельные технические изделия, отрасли?

Оно дает образ войны – одного из самых технологичных и одновременно самых стохастических процессов. Не обязательно со взрывами, но непременно с уничтожением противников. Затраты на воплощение желаемой модели – необходимые жертвы, без них не обойтись – оказываются менее значимы, чем затраты по осознанию окружающего мира или управлению им в рамках уже запроектированного решения ситуации.

Эти примеры перекосов в прогнозировании не исчерпывают всех вариантов. Ошибки бесконечны. Они лишь показывают, что футурологу требуется держать в памяти не просто несколько сценариев событий, но понимать, что переходы от субъекта к объекту, от возможности к действительности могут быть очень разными. И объект прогнозирования существует одновременно на нескольких системных уровнях.

1.3.3. Как думают о революциях «по привычке» – проблемы инерции мышления

У ошибочного восприятия любых революций есть своя шкала заблуждений, которая очень хорошо отражает историю иллюзий.

Самая желаемая ошибка для традиционного общества – «что было, то и будет». Железобетонная стабильность. Простое воспроизводство, когда дети наследуют родителям, и основные цели в жизни – ощущение тех радостей, которые индивид может получить в каждом цикле своей жизни.

Поколения семьи в одном

доме. Сельская община. Полис.

Революция как глобальное изменение воспринимается сквозь призму религии. Отражает предельно большие циклы и строится по иррациональным основаниям. Такими были религиозные группы милленариев – христиан, ожидавших (и ожидающих) конца света к определенной дате.

От этой мечты стали отходить в XVII–XVIII веках, когда стало ясно, что технический прогресс и рост потребностей составляют как бы двойную спираль и рост одного неизбежно влечет рост другого [224]. От античного и средневекового представления о соотношении естественного и искусственного к бэконовским «знание – сила» и представлениям о природе как о пассивном поле человеческой деятельности. Мир – это мастерская, а человек в ней работник. Рождается принципиально другой образ – стабильность постоянного роста, причем в максимально большом количестве отраслей.

Грюндерство. Гонка линкоров и вооружений вообще. Идея догнать и обогнать, построить коммунизм, обеспечив по тонне зерна на человека в год. Японская фетишизация роста ВВП в 1970-х.

При этом технологическая революция воспринимается двояко:

– простая рационализация, которая позволит поднять норму прибыли и создать очередной рынок;

– катастрофа, закрывающая рынок уже созданный, как создание электрического освещения уничтожило рынок освещения газового.

В таких условиях научно-технические новации мыслятся как совершенно непрогнозируемый фактор. В XX веке из воды можно сделать бомбу, которая взорвет мир, но не получится синтезировать эликсир вечной молодости. Случайность? Но человеку в 1900 году невозможно представить, что именно так все и получится.

Однако последние сорок лет возникает иллюзия предсказуемости новаций.

Достаточно неплохо исследованы большие циклы развития техники. Внедрены концепции сдерживания «экспоненциального роста» – экологические, основанные на устойчивости биосферы, ресурсные, основанные на ограниченности ресурсов и емкости рынка, основанные на падении спроса. Существуют разнообразные формы контроля: отдельные изобретения (вроде экранопланов или паровых автомобилей) просто не продвигают в силу инертности, больших капиталовложений, сговора на рынке и т. п. Какие-то прорывные технологии просто ушли из оборота, как сверхзвуковая пассажирская авиация. Ядерная энергетика оказалась чрезвычайно административно емкой. Области сверхбыстрого прогресса ограничены: электроника, отчасти биотехнология, материаловедение и т. п.

Образно говоря, в прогноз на следующие несколько лет можно закладывать рост емкости аккумуляторов, мощности процессоров, экономичности двигателя и делать вид, что все в порядке. Но потом прилетают «Черные лебеди» – внезапные кризисы, которые post factum получают отличное объяснение. Причем зависимые от своих спонсоров журналисты до последнего будут убеждать вкладчиков, что ситуация под контролем…

Если говорить о восприятии нового, то получается противоречивая картина:

– процессы вокруг нас цикличны, есть спиральное развитие с относительно предсказуемыми кризисами, которые носят ограниченный характер. Рецепты борьбы просты и понятны: резервирование (это еще в Ветхом Завете описано) и вложение средств в инфраструктуру (что окончательно стало ясно уже в XX веке);