Бытие. Краткий путеводитель
Шрифт:
Перспективы цивилизаций
В конце 80-х годов прошлого века немалый резонанс вызвала книга Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории. Последний человек», в которой автор предсказал победу либерализма над авторитаризмом во всемирном масштабе. Я думаю, что Фукуяма все же ошибался, перспектива превращения гражданской цивилизации в общую модель далеко не очевидна, несмотря на всю ее привлекательность.
В эту сторону человечество неудержимо влекут базовые потребности «красиво жить сегодня», но что-то практически инстинктивно заставляет отдельные нации цепляться и за уклад, имеющий тенденцию к простому воспроизводству. И для обыденного сознания, основанного на этом укладе,
Но, что ни говори, а национальная идентичность – это далеко не только язык, одежда и привычное вероисповедание. Это и почти генетическая склонность быть народом либо гражданским, либо опекаемым государственными институтами. А это обстоятельство категорически не может быть устранено ни этнокультурной автономией, ни веротерпимостью, ни каким иным плюрализмом.
И все же расширение коммуникативных возможностей неизбежно делает свое дело – глобальное столкновение цивилизаций может стимулировать космическую экспансию, как единственный выход энергии гражданской цивилизации. И этот конфликт может стать важным шагом на пути человечества к образованию живого Космоса имеющего цельное самосознание.
Будет полезным в завершение обозначить главные результаты наших размышлений о цивилизациях и причинах их конфликтности.
1. Корневая причина постоянства конфликтных отношений сообществ лежит гораздо глубже столкновения экономических, национальных, конфессиональных, идеологических и территориальных интересов – она заключается в системной конфликтности трех основных типов цивилизаций.
2. Природа конфликтности цивилизаций – встречные и пересекающиеся векторы развития:
– внутренне присущий гражданской цивилизации экспансионизм и изоляционизм цивилизаций институциональных и традиционных;
– человекоцентричность гражданских цивилизаций и социоцентричность институциональных и традиционных.
3. По крайней мере, в обозримом будущем ни одна из этих цивилизаций не будет доминирующей, но между ними будет существовать динамическое равновесие. Это обусловлено, прежде всего, фундаментальным свойством, обеспечивающим видовое выживание – единством устойчивости вида и изменчивости. За подробностями отсылаю к биологам.
4. Цивилизационные типажи устойчивы и обладают значительным внутренним потенциалом к выживанию. Конвергенция цивилизаций скорее всего невозможна, возможно только лишь их сосуществование.
5. У нас есть мощный нейтрализатор конфликтности столкновения цивилизаций – космическая экспансия. Не думаю, что сумасшествие калужского мечтателя Циолковского было столь заразительным, что его последователи только «из болезненного состояния», вопреки обыденному здравому смыслу запускают колоссальные средства с обывательской точки зрения «в никуда». Наоборот, в этом заключен исключительно здравый и здоровый прагматизм. В нашем движении ввысь к звездам проявление глубинного инстинкта, стремлению к выживанию и отражение общей тенденции Бытия.
Лирическое отступление № 3: Джоконда в парандже
Наверное, оценивая перспективы цивилизаций, стоит все же поделиться размышлениями, которые хотя и несколько выбиваются из общего ряда моих рассуждений, однако позволяют увидеть и еще одну сторону проблемы. Сторону, в которой причудливо замешаны как текущая политика, так и лирика разворачивающейся перед нами Истории.
Я знаю немало обычных людей, в том числе среди моих близких знакомых, которые с нескрываемым если не злорадством, то с душевным подъемом воспринимают
СМИ доносят до нас, что этим настроением охвачены не только обыватели, но и «высокие» сферы. Многие политики уже потирают ладони, предвкушая грядущий передел мира, и спешат убедить ведомые ими народы в благости нового миропорядка, якобы создающего большие возможности для достижения национальных интересов. То там, то здесь слышишь рассуждения о том, что хребет Америки, да и вообще Западной цивилизации надломлен и это означает закат эпохи монополярности.
Что касается последней, то надо понимать, что это понятие – не более чем политическая метафора. В отличие от поэтической, она не столько украшает речь, сколько обосновывает претензии к нынешнему миропорядку. Он, конечно же, далек от совершенства, однако однополюсным мир не был никогда и даже после распада коммунистического лагеря, его роль противовеса быстро отошла к «третьему» миру с его ассиметричными, но действенными ответами на разбалансировку системы. О том, сколь реально влияние этого другого полюса мы можем судить по тому, насколько глубоко увязла Америка в Афганистане, Ираке и сколь бессилен вообще Запад сделать что-либо с ядерными программами Ирана и КНДР или сомалийскими пиратами.
Однако и желаемая нами многополярность столь же противоестественна, как противоестественен земной шар с количеством полюсов, равным одному или отличающимся от двух. Она отнюдь не стабилизирует систему, а ведет к неизбежному хаосу. От осознания этого у многих уже перехватывает дух мощным выбросом адреналина. При этом возникает пограничное состояние одновременного переживания ужаса неизбежности предстоящего и какой-то атавистической, животной радости предвкушения надвигающейся катастрофы.
И тех, кто чувствует это и тех, кто не хочет замечать надвигающегося, боюсь, ожидает разочарование: не стоит радоваться происходящему в надежде на благостные перемены в судьбе или утешаться, что ничего страшного не происходит и можно переждать бурю, если хорошо заколотить окна и укрепить крышу.
То, что происходит сегодня с Америкой, не просто медленное крушение империи – это разрушение системного ядра, каркаса, обеспечивавшего относительную устойчивость и благополучие того, что мы называем Западной цивилизацией. А вместе с ней гибнет и привычный нам мир, который рушится на глазах, унося обжитое пространство и наш скарб в пучину перемен.
Мы могли даже не принадлежать этому миру, но, присоседившись к нему, пользовались его благами, отдавая взамен доставшиеся нам от Бога, а не от трудов праведных, природные запасы. Мы отправляли в этот мир своих детей с надеждой, что они обретут там то, чего мы не смогли создать у себя и передать им в наследие. Мы просто, хотя бы изредка, навещали его, чтобы отдохнуть в комфорте западного сервиса.
Мы оказались не способны обустроить так же уютно свое жизненное пространство и потому, пользуясь чужими достижениями, мы инстинктивно ненавидели Запад, как тихо ненавидят не свое благополучие.
Мы думаем, что можно воспользоваться этим, постучавшись в чужой дом и потребовать: не справедливо то, что вы пользуетесь благом, а мы нет!
Так приходили в Рим варвары, которые, не осознавая того, тоже стремились к многополярности. Их знать мечтала пользоваться мраморными дворцами, водопроводом, банями, всеми другими благами цивилизации, как своими, но ведомые ими народы оказались способны только растащить по кускам чуждый им мир. Как результат – Европа погрузилась на несколько долгих столетий в духовное мракобесие и зловоние средневековых городищ.