Бюро-13
Шрифт:
Я посмотрел на него сквозь темные очки: чуть ли не каждый квадратный дюйм его тела светился зеленым.
– На тебе есть хоть что-нибудь магическое?
– Носки, трусы и улыбка.
– А куда ты спрятал жезл?
– В носки и трусы.
Ну да, разумеется. Какой же я болван! Джордж снял с ломившегося от книг стеллажа увесистый том с большой буквой "А" – наш путевой журнал – и разложил на столе орехового дерева. Рауль перелистывал книгу с фотографиями. Маг должен знать, куда телепортироваться, вот мы и покупали иллюстрированные путеводители всех крупных
– Ближайший город – Бирмингем, – объявил маг. – Около ста миль. Нет, погоди! Вот стадион в Хантсвилле.
Я взял у Тины чашку с гремучей смесью, в несколько глотков опорожнил ее и почувствовал, как у меня глаза полезли из орбит, а по всему телу пробежала судорога. Ничего тут нет магического – просто кофеин в таком количестве способен прожечь дырку даже в асбесте. Я отдышался и поблагодарил.
– Ну вот. Возьмем такси или купим автомобиль – что быстрее. Поехали!
Минди подала нам увесистый пакет с сандвичами. Я еще раз поцеловал Джесс. Потом все расступились, и Рауль стал энергично жестикулировать. Вспышка – и вот мы стоим под фонарем на углу улицы; рядом на кронштейне почтовый ящик, а напротив – магазин "Диксиленд". Утренняя заря только-только успела позолотить кромку неба над стадионом в Хантсвилле.
Щедро расплатившись с таксистом, мы с Раулем вошли в вестибюль больницы "Леди Милосердие", где боролся со смертью единственный уцелевший свидетель автокатастрофы. Благодаря фэбээровским значкам и угрюмой серьезности лиц мы легко преодолели медицинский кордон – сестра в приемной, врач в палате для критических больных. Очевидно, здесь считали, что водитель Сэм Мак-Гинти не дотянет до полудня.
Размахивая значком и всячески пуская пыль в глаза, я выторговал десять минут наедине с пациентом – он был без сознания. Сестра требовала объяснений: зачем это полиции понадобилось лицезреть умирающего? Рауль ответил: необходимо измерить длину его ног. Девушка смутилась и перестала загораживать нам вход в палату.
Больных оказалось шестеро, все в критическом состоянии. Аура у них человеческая. Наш парень занимал койку у окна. Табличка на стене заполнена сугубо медицинской терминологией, но мы с Раулем разобрались, что к чему. Мак-Гинти не повезло: обе ноги в гипсе; руки привязаны к распоркам и подняты чуть ли не к потолку; забинтован с головы до ног – похлеще самого Билли-Боба Джонса; к голове подведен шланг от кислородной подушки, а к шее и запястьям – от капельницы. Бедняга опутан проводами почище дешевого радиоприемника. На ближайшей тумбочке слегка попискивает монитор – бегут почти ровные линии: сердце, пульс.
Дверь не запиралась, пришлось вставить ножку стула, чтобы нам не помешали. Рауль тем временем задернул занавеску и извлек жезл. Когда я приблизился, он уже вовсю купал умирающего в волнах мягкого белого света. Признаки жизни на мониторе стали заметнее. Наконец Мак-Гинти вздрогнул, судорожно глотнул воздух, простонал и открыл глаза.
– Что происхо… – прохрипел он, когда мы отсоединили
Рауль склонился над кроватью; лицо его оказалось на уровне лица Сэма – единственного свидетеля.
– Все в порядке, Сэм. Ты в больнице и чувствуешь себя много лучше. Ты выкарабкаешься.
Мак-Гинти минуту переваривал новость и наконец выдавил из себя:
– Кто… вы… такие?
Я показал значок и увидел в его глазах привычную смесь тревоги и уважения – так на нас обычно реагировали южане.
– Я… арестован?
– Нет еще, – прорычал я своим обычным голосом "крутого парня". – Тебе это не грозит, если, конечно, не станешь увиливать от сотрудничества с нами в столь важном деле.
– Что… мне нужно делать?
– Сэм, можешь ты рассказать нам о том, как все случилось? – Рауль убрал удостоверение в карман, но так, чтобы был виден уголок, – этот психологический прием помогал нам сохранять превосходство над допрашиваемыми.
– Вы… об этой аварии?
– Да, о ней.
Сэм Мак-Гинти лихорадочно соображал.
– Почему же?.. А, вспомнил: вонючка… то есть скунс… Да, точно, скунс выбежал на дорогу. Я вывернул руль, чтобы его не раздавить, и врезался в дерево, – вдохновенно врал наш водитель. – Дальше не помню…
– Ты хороший игрок в покер, – почти ласково произнес Рауль. – Но перед визитом сюда мы заглянули в участок и видели интересные снимки. Автобус аккуратно разрезан пополам, как будто по нему прошлись круглой пилой.
Наш собеседник и глазом не моргнул.
– Не представляю, о чем вы говорите.
– А края оплавлены! – гаркнул я. – Оплавлены! Мак-Гинти, ты знаешь, что такое лазерный луч?
По выражению его лица я понял, что да – знает. Наверно, Алхимик воспользовался особым заклинанием или управляемой молнией – в любом случае это должно было напоминать гражданскому человеку лазерный луч.
– Так вот. Иностранные шпионы выкрали с нашей базы… – я попытался вспомнить название местного гарнизона, но так и не вспомнил и выпалил наудачу, – с форта Вашингтона, образец новой лазерной винтовки. Пентагон хочет вернуть его.
– Сэм, – проникновенно добавил Рауль, – Америке нужна эта винтовка!
Водитель был потрясен.
– Неужели комми?
– Вот именно.
Умение красиво лгать – составная часть нашей работы.
– Тогда ладно. – Патриотические интонации сделали его голос тверже. – Я не хотел говорить, потому что боялся: вдруг меня упрячут в психушку… Но ради Америки…
– Мы имеем общее представление, – пояснил Рауль. – Расскажи просто, что сам видел. Нам важны любые подробности.
Подвешенная рука больного дрогнула, – он пытался сосредоточиться, лицо его сморщилось от умственного напряжения.
– Значит, так… Дело было в четверг, около полудня. Я вез старшеклассников в Сэйертон, и вдруг на дороге появился этот псих. На такого сразу обратишь внимание… понимаете, на нем было кимоно, а на голове аквариум…
Мир вокруг замер. Стало так тихо, что я слышал собственное дыхание, не говоря уже о слабом гудении мониторов.