Бывшая для мажора. Она не уйдет

Чикина Елена

Какой оборот примет наш разговор? Можно не сомневаться, после всего Давид возненавидит меня еще сильнее, а доверие… О доверии между нами и речи быть не может - после всего, что мы сделали. И даже если он, правда, все еще любит… Невольно, мое сердце тоскливо сжалось.

Мы прошли в большую гостиную и остановились посреди зала - ни один из нас так и не удосужился сесть на диван или в кресло.

Я скрестила руки на груди. Какое-то время мы оба молчали.

– Прости, что соврала про аборт, - наконец, заговорила.
– Как ты в тот раз выразился? «У меня это просто

случайно вырвалось, ты же меня знаешь». Со злости можно и не такого наговорить - тебе это должно быть знакомо. А ты в тот вечер очень сильно разозлил меня, Давид.

Снова призвала себя к спокойствию и произнесла слова, которые необходимо было произнести:

– Да, это правда, Паша твой единокровный брат. Меньше четырех лет назад у нас с Игорем родился сын, и он признал его своим.

Глава 13. Безысходность

После моих слов его лицо еще сильнее побледнело, губы сжались в тонкую полоску.

– Прекрати… лгать, - медленно выговорил он.
– Прекрати лгать, Ника!

Давид вытащил из внутреннего кармана Пашины документы, расправил свидетельство о рождении.

– Ты считаешь меня идиотом? Я умею считать до девяти. Ты залетела в начале мая, - щелкнул пальцами по дате на бумаге.
– Или ты уже тогда начала кувыркаться с моим отцом? Если это так, то я… - замолчав, мажор закрыл глаза на секунду.
– Скажи правду, наконец! Это мой ребенок?

Я сжала в кулаки скрещенные на груди руки.

– Давид… прости, но я забеременела в конце мая. В самом конце. Просто родила немного раньше срока. Ты не имеешь к этому ребенку никакого отношения. Точнее, имеешь, конечно, но не такое, как думаешь. Вы братья по отцу.

Парень провел ладонью по шее и снова запустил пальцы в волосы. Прошелся по гостиной туда-сюда, пнул ногой кушетку-оттоманку.

Таким я его никогда еще не видела. Таким… сдержанно-яростным, но при этом как будто… растерянным?..

Что же для него значила новость о ребенке? Неужели… он действительно хотел, чтобы у нас с ним был общий малыш? Почему-то эта мысль не укладывалась у меня в голове.

Это было не похоже на Давида Третьякова, которого я помнила со школы. Ведь ребенок — это такой уровень ответственности, к которому он, беззаботный мажор, просто не может быть готов. Ребенок от девушки, точнее, женщины, отношения с которой у него не задались еще с незапамятных времен… Я не знала, что и думать.

– Я требую тест ДНК!
– Давид снова посмотрел мне в глаза.

– Твой отец уже сделал тест ДНК, - сказала чистую правду.
– Он был положительным.

Так все и было. Когда я узнала о беременности и окончательно решила сохранить малыша, то честно сказала Игорю, что не уверена в том, что это его ребенок. Он сделал тест и только тогда признал мальчика своим сыном.

После моих слов парень неожиданно… улыбнулся.

– Вот, значит, как. А ты сказала ему, что до этого почти два месяца трахалась со мной? И даже пару раз без резинки. Прерванный половой акт - ненадежное средство контрацепции, Ларина. Если ты вдруг не знала.

– С какой стати мне было хоть кому-то

об этом говорить?
– прищурила глаза.

– А с такой. Тот тест - хрень полная. Y-хромосома передается по мужской линии. Когда папа и предполагаемый папа ребенка настолько близкие родственники, братья-близнецы или отец и сын, нужно делать расширенный тест. Иначе будет ложноположительный.

Я чуть было не ляпнула, «Откуда ты знаешь?», но вовремя прикусила язык. Но мои щеки все равно предательски покраснели.

– У меня в школе с биологией проблем не было, - парень словно ответил на мои мысли.
– А ты троечницей была. Или даже двоечницей?
– приподнял брови.
– Конечно, могла и не знать. Но что-то мне подсказывает, что ты все прекрасно знала, Ларина! Я уверен. Разве не ты тогда сказала, «Когда мы расставались, я была беременна»?

– Просто оговорилась!

– Оговорка по Фрейду. Я требую тест ДНК! Расширенный тест, с уведомлением клиники о том, что ты трахалась сразу с двоими из одной семьи. Ника Ринальди, так называемая аристократка, супруга сына маркиза… - его глаза блеснули презрением.

В моей душе поднялась ярость.

– Я не дам тебе сделать тест. У моего сына уже есть отец! Настоящий отец, который помогал мне все эти годы. И этот человек… не ты!

Внезапно Давид сократил расстояние между нами. Сжал мои плечи жесткими пальцами.

– Говоришь так… словно я… бросил его!
– с трудом проговорил он.
– Но ты не сказала о ребенке! Я не знал о нем и, видимо, так и не узнал бы?
– в нем словно прорвало какую-то плотину.
– Я бы не узнал… о нашем ребенке! О моем ребенке! Черт… Бесстыжая… какая же ты бесстыжая!..
– у него будто бы кончился воздух в легких, он едва смог сказать последние слова.

Во мне тоже не осталось ни капли спокойствия.

– Не тебе меня за что-то осуждать!
– выкрикнула неожиданно для самой себя.
– Ты не знаешь, как… как мне было тяжело! Работать, не видеть сына. А беременность?.. А ты… да какой из тебя отец?! Из такого, как ты?!

– Сука! Дрянь… - он побелел как простыня, его руки задрожали.
– Не тебе решать! И ты не знаешь… ничего!..

– Я не подпущу тебя к своему сыну!..

Третьяков с резко оттолкнул меня от себя, так, что я врезалась ногами в кресло и, чуть не перевернув, повалилась на него. Он надвинулся на меня, завис надо мной, как стена.

– Я сделаю тест. И если это мой ребенок… молись, чтобы я не забрал его у тебя!

– Мерзавец!..
– выдавила сквозь злые слезы.
– Я не дам разрешения ни на какие тесты!

– Дашь. Иначе я позвоню отцу и расскажу, чьего ребенка он признал. Моего и лживой бессовестной потаскухи!!!

– Убирайся из моего дома!!!
– задохнулась, захлебнулась в собственном крике.

– Не надейся, что сможешь просто выгнать меня!

Я снова вскочила на ноги. Толкнула его ладонями в грудь.

– Пошел вон! Даже если Паша твой, он не твой!.. Я не хочу иметь с тобой ничего общего!

Меня начало трясти. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга, не говоря ни слова, пытаясь перевести дыхание.