Бывшая любовница

Кариди Екатерина Руслановна

Мол как хорошо, что есть возможность поболтать, а то тут кругом одни пенсионеры.

В первый момент Машу царапнула ее навязчивость и какая-то скользкая улыбка, но эта Лариса действительно была тут единственной близкой ей по возрасту женщиной. Возможность поболтать о девичьем и переброситься шутками на родном языке тоже со счетов не стоило списывать.

К тому же эта Лариса была ужасно активно настроена и полна идей. Ходить два раза в день как на работу на пляж? Хватит и одного раза.

– На что ты тратишь свой отпуск?!

А

когда узнала, что Маша тут еще и ни с кем не спит, вообще воззрилась на нее как на умалишенную. Потом выдала:

– Так, надо выяснить, как тут заказать экскурсию. У меня большие планы! Съездить в Иерусалим, обязательно в Петру, потом еще куда-нибудь. А грязи и соли Мертвого моря я могу и дома попринимать!

Это, конечно, было немного внезапно и как-то разом сметало устоявшийся распорядок дня, но не сама ли Маша уже начала хотеть каких-то перемен в своей стабильной отпускной жизни? Поэтому она согласилась подумать на тему экскурсии.

Натан в восторге от этого предложения не был, но если Маша не возражала, в очередной раз мужественно согласился. Честно говоря, он и сам устал от однообразия, так что, можно сказать, семена упали на подготовленную почву.

А вечером они договорились встретиться в баре.

глава 53

Откровенно говоря, Маше было просто интересно проверить свои первые впечатления, потому что они редко бывали ошибочными. За полторы недели проживания в курортном режиме у нее малость подзастоялись мозги, интересно было, ну и просто из вредности и озорства. Слишком уж у Натана вытянулась физиономия, когда она согласилась принять участие в совместных посиделках.

Оделась Маша так, чтобы было удобно и не жарко, в тонкие белые джинсы и широкую белую футболку с бледно голубыми полосками. Зато новая знакомая Лариса была в кислотно-оранжевом сарафане, выставлявшем в самом выгодном свете все дамские прелести. Ее лысоватый папик появился в длинных шортах до середины голени и гавайке с крано-зелеными пальмами. Сандалии, естественно, на носки уютного серого цвета. Натан, умудрявшийся в чем угодно выглядеть элегантно, при виде серых носков только шевельнул бровями.

Стоило им войти, Лариса тут же просканировала все пространство бара, останавливаясь взглядом в основном на мужчинах, а ее кавалер прилип глазами к стойке с напитками и оживился. У Ларисы на лице мелькнуло недовольное выражение.

Кстати, почти сразу вслед за ними в бар вошли двое из парней бабули Циры, а потом к ним присоединился еще один. Маша была удивлена. Кивнула на них и в шутку спросила у Натана:

– Им разве не положено работать?

– Они и работают, - уклончиво ответил тот ей в тон и улыбнулся.

Девушки уселись за столик и, пока мужчины пошли к стойке, Лариса зашикала на Машу:

– Слушай, ты со своим этим, - и мотнула головой на стройную спину Натана.
– Только на английском разговариваешь?

Маша

взглянула на нее с хитринкой. Не открывать же всех секретов.

– Нет, еще на немецком.

Выражение лица Ларисы секунду оставалось нечитаемым, потом она прищурилась, скользнула по Маше взглядом и спросила:

– А ты чего все время блеклая какая-то?

– Я?
– удивленно подняла брови Маша, окинув себя взглядом.

– Поярче бы оделась, что ли.

Сразу вспомнилось красное платье и Bandiera rossa.

– Ну...
– прокашлялась Маша.
– Поярче я одеваюсь, когда выхожу на тропу войны.

Однако Ларису ее ответ уже мало интересовал. Она увидела, что к ним назад возврашается один Натан, а ее папик, очевидно, достигнув своей нирваны, пустил корни у барной стойки.

– Твою ж мать...
– процедила она, качая головой, а потом подперла рукой щеку и обвела хищным взглядом зал.

Тем временем подоспела выпивка, и разговор уже пошел в другом ключе. А после некоторого количества алкоголя, принятого с энтузиазмом, дамы отправились пудрить носики. И тут Лариса начала издалека:

– Ты вроде говорила, что с этим твоим Натаном не спишь?

– Нет, - ответила Маша.
– Мы просто друзья.

– Псссс, скажешь тоже. И что с того, что друзья? Чему это мешает?

– Не понимаю я этого, когда прыгают в койку без любви.

Лариса потрясенно воззрилась на Машу, как будто та сказала святотатственную ересь. Потом выдала, ткнув в нее пальцем:

– Может, если бы меньше о высоких материях на английском рассуждала, а по-нашему, затащила бы мужика в койку, было куда больше понимания?
– и вдруг подозрительно нахмурилась.
– У тебя вообще мужик есть?

Есть ли у нее мужик? Хороший вопрос.

Мелькнуло перед глазами запретное. Страсть, уносившая ее, словно волной, жаркие губы, сильные руки, от прикосновений которых тело горело и плавилось, сплетенные тела.

Весь тот кусок жизни жизни, спрессованный в один миг, глупое женское счатье, идиотские надежды.

И как потом разбилась любовь ее никому не нужная. Как хрупкая стекляшка.

А теперь он разводится...

Маша поморщилась, разглядывая руки, как-то слишком лично все это. Но Лариса была ей никем, из другого мира, они больше никогда не пересекутся. Это все равно что прокричать о своем горе камню.

– Был, три с половиной года назад, - сказала она наконец.

– Что?
– со страхом спросила.
– И с тех пор... Никого?

Маша покачала головой.

– Так, - авторитетно заявила Лариса.
– С этим надо что-то делать. И вообще, клин клином вышибают. Надо просто переспать с другим, а еще лучше, с несколькими, для сравнения! Увидишь, все как рукой снимет.

В голову почему-то полезли мысли про Отто Марковича с его предложением, но стало как-то не по себе, как будто она предает что-то внутри. И Маша сразу отбросила эту мысль.