Бывшие. (Не)покорная истинная для адмирала

Гераскина Екатерина

Я поднялся с кровати и подошёл к окну, пытаясь собрать свои мысли.

Дверь тихо открылась, и в комнату вошёл Валарис. Он выглядел серьёзным и обеспокоенным.

— Торгард, — начал он, подходя ближе. — Мы должны поговорить.

— О чём? — бросил я, не отрывая взгляда от окна.

— О Талиссе. Ты должен с ней поговорить. Она заслуживает объяснений.

— Я не хочу её видеть, — отрезал я, оборачиваясь к нему. — Никогда и ни за что.

— Но почему? — Валарис выглядел растерянным. —

Она любит тебя. Ты же тоже её любишь, так?

Любовь... это слово звучало как насмешка.

— Я ничем ей не обязан и ничего не обещал, — сказал я, чувствуя, как внутри снова закипает ярость.

— Торгард, может, ты поговоришь со мной? Что происходит, друг? — Валарис подошёл ближе и положил руку на моё плечо.

— Да отвали ты от него, — в открытую дверь просочился Фирен. — Сколько у него ещё таких девок будет? И за каждую юбку ты будешь полоскать ему мозг? — уже к Валарису обратился Фир, лучший друг и мой старший помощник.

Фирен встал у стены, облокотился и, медленно отрезая дольки от красного яблока острым клинком, отправлял их в рот.

Я усмехнулся. Мой старпом был, как всегда, прав.

Валарис скривился. Я снова отвернулся.

— И всё же, Тор?

— Каким же душным ты можешь быть, Вал, — отмахнулся от друга. — Задолбал, бездна тебя подери!

— Я о тебе беспокоюсь.

Я прошёл к столику, на котором уже стоял стакан с ледяной водой. Капелька испарины стекала по стеклу. Рядом лежала таблетка. Закинулся ею, и головная боль стала потихоньку отступать.

— Короче. Даю приказ заткнуться и не вспоминать, — усмехнулся я и обвёл друзей взглядом. — Это моё решение, и не обсуждается. Прошлое в прошлом. Фир прав. Страдать по каждой юбке здоровья не хватит.

Тут открылась дверь, ведущая в ванную, о существовании которой я ещё не знал, и оттуда, в одном полотенце, выплыла Офелия с мокрыми чёрными волосами.

Она зазывно улыбнулась, её глаза блестели.

Слышала ли она наш разговор?

Плевать. Криво усмехнулся.

— Видишь, Вал, я как бы уже не скучаю.

Глава 7

На следующее утро мама уже ждала меня на кухне с горячим чаем и свежими булочками. Она всегда умела создать уют даже в самые тёмные моменты.

Я медленно подошла к столу, пытаясь подавить все мысли о прошлом вечере, но воспоминания снова и снова всплывали в голове.

— Доброе утро, милая, — тихо сказала мама, подавая мне чашку чая.

— Доброе утро, мам, — ответила я, стараясь улыбнуться, но улыбка выходила натянутой.

Мы сели за стол, и я взяла одну из булочек, но аппетита не было. Мама внимательно смотрела на меня, её глаза были полны заботы и сочувствия.

— Лис, я знаю, что тебе сейчас очень

тяжело, — начала она мягко. — Ты должна помнить, что твоя жизнь не зависит от одного человека, — продолжала она. — У тебя есть свои мечты, свои цели. И ты можешь достичь их, несмотря ни на что.

— Спасибо, мам, — прошептала я. Слезы больше не лились из глаз. Кажется, я все их выплакала этой ночью. — Я просто не понимаю, как он мог так поступить. Как он мог предать меня.

Мама накрыла мою руку своей, её прикосновение было тёплым и успокаивающим.

— Ты не заслужила такое отношение. Ты заслуживаешь настоящей любви и уважения. И возможно, время поможет тебе пережить это.

Под «возможно» я услышала намек на ее личную драму. Мама вот до сих пор несет любовь к одному человеку.

Это не радовало и заставляло переживать меня.

Плюс ее слова о каком-то семейном «проклятии» не выходили из головы. Но скорее всего, мама имела в виду просто, что ее первая любовь и моя оказались такой вот печальной.

Но ничего. Я переживу эту боль. На зло Торгарду буду счастливой.

— Спасибо, мама, — сказала я. — Давай больше не будем о нем. Не хочу ничего слышать о Торгарде. Он сделал свой выбор.

Мама улыбнулась и погладила мою руку прежде, чем отпустила ее.

Я взяла одну из булочек, еще тёплую и ароматную, откусила кусочек, но аппетит внезапно исчез.

Сдобное тесто, которое раньше так радовало своим вкусом, теперь казалось безвкусным и тяжёлым на языке.

Я пыталась прожевать и проглотить, но каждый кусочек давался с трудом.

Мама смотрела на меня с беспокойством, её глаза внимательно следили за каждым моим движением.

Я сделала глоток ромашкового чая, надеясь, что он поможет успокоить желудок, но стало только хуже.

Тошнота нахлынула с новой силой, и я резко вскочила со стула, бросившись в туалет.

Добежав до ванной комнаты, я едва успела наклониться над раковиной, как меня начало тошнить.

Казалось, что желудок выворачивался наизнанку.

Когда приступ наконец ослаб, я тяжело дышала, держась за края раковины. Прополоскав рот холодной водой, я взглянула на своё отражение в зеркале.

Моё лицо было бледным, губы слегка подрагивали.

За моей спиной стояла мама, её лицо выражало глубокое беспокойство.

— Лис, что с тобой? Ты в порядке? — её голос дрожал, в нём звучали нотки паники.

Я попыталась выдавить из себя улыбку, но она вышла слабой и натянутой.

— Наверное, я отравилась, — вытерла рот тыльной стороной ладони.

— Моими булочками? — покачала головой мама, словно наверняка исключая этот самой факт. — Лис, я сейчас у тебя кое-что спрошу. А ты, пожалуйста, ответь, — осторожно начала мама.