Бывшие. Няня по контракту
Шрифт:
– Артём…
– Я заплачу.
Я останавливаю её жестом и вытаскиваю бумажник, фиксируя, как недовольно хмурится Василина. Любая другая обрадовалась бы моему джентльменскому порыву, а эта почему-то цепляется за свою независимость, как за драгоценный Андреевский флаг.
– Я не буду.
Лина пытается отказаться, когда мы усаживаемся друг напротив друга и я подталкиваю в её сторону тарелки. На что я лишь качаю головой.
– Ешь. Тебя ветром скоро сдувать начнёт, если продолжишь так питаться.
Ненадолго между нами
– Артём, что у вас происходит в семье?
– В смысле? – я обжигаюсь невкусным кофе и отставляю стаканчик, пристально рассматривая собеседницу.
– Какая царит атмосфера? Еве комфортно?
– Нормальная атмосфера. Почему моей дочери должно быть плохо дома? С ней каждый день занимается няня. Александра Ивановна – опытный педагог. Один из лучших, – я моментально ощетиниваюсь и выпускаю колючки, не понимая, к чему ведет Лина.
– А мать?
– Не имеет к нам никакого отношения. Разве что строчка в свидетельстве о рождении.
– Мачеха?
– У меня есть невеста, – выдавливаю я из себя после непродолжительной паузы и отчего-то испытываю неловкость. – Лена прекрасно ладит с Евой.
– Да?
Ланская фыркает так саркастично, как будто я только что сказал самую большую глупость на свете, и принимается ковыряться в салате. А меня бесит эта её непогрешимость, с которой она обесценивает мои слова.
– Да. У тебя есть основания считать иначе?
– Есть. Твоя дочка вздрагивает от малейшего шума. Странно реагирует на телефонные звонки. Так что у меня вагон оснований считать, что дома у тебя всё далеко не так радужно, как ты рисуешь.
Запальчиво тараторит Василина, как будто швыряет в меня отравленные дротики, и безошибочно цепляет струны души, требующие доказать ей, что она не права.
Ничем иным, кроме как её излишней бравадой, я не могу объяснить то предложение, которое срывается с моих губ.
– Тогда я приглашаю тебя в гости. Сможешь убедиться в том, что у НАС все в полном порядке.
На пару мгновений Лина мешкается. Трет большим пальцем указательный и разрывает несчастную салфетку на многочисленные клочки. Как будто подыскивает благовидный предлог отказаться.
Но мне почему-то важно заставить её переменить мнение.
– Или боишься?
– Я?
– Ты. Ты. Струсила, так и скажи.
– Хорошо. Давай съездим.
Сцепив зубы, соглашается Ланская. Молчит, пока мы забираем Еву у их хваленой Валентины Федоровны. Молчит, пока мы втроём минуем бесконечные коридоры и выскальзываем на парковку.
И отмирает только тогда, когда я распахиваю перед ней дверь.
– Спасибо.
Благодарит она меня, только из её уст это больше звучит, как отборное ругательство.
Проверив Евин ремень безопасности, я устраиваюсь на водительском сидении и включаю обогрев. Врубаю радио, чтобы хоть чем-то забить эфир, и размышляю о том, что творю лютую
Манипулирую Василиной, которая ведётся на мои ухищрения, как в старые добрые времена, и планирую познакомить её с невестой. Чтобы что?
Доказать, что Лена достойная женщина, а я не тот повеса, что раньше. Наверное.
– Добро пожаловать в наши хоромы.
Отперев замок, я склоняюсь перед Ланской в шутливом поклоне и первым делом веду её в детскую. Выжидаю, пока она прошлепает босыми ногами к огромной полке с куклами и книгами, и выдаю торжествующее.
– Ева ни в чём не нуждается, видишь?
– Ты ошибаешься, Холодов.
– Ошибаюсь?
– Да. Как часто ты приезжаешь домой на обед, если не брать в расчёт ваши визиты в клиники? Как часто ты читаешь ей сказки на ночь? Когда ты в последний раз брал выходной, чтобы провести его с дочерью на природе? Или в парке аттракционов? Или в кинотеатре?
Её вопросы просты и логичны. Они бьют наотмашь, попадают прямо в цель, и на пару секунд я осекаюсь, глядя на неё как на восьмое чудо света.
А потом вспыхиваю, словно спичка от злости и ядовито бросаю в ответ.
– А ты, как я погляжу, эксперт в семейных отношениях? С каких это пор?
Я смотрю на неё с вызовом, горделиво вздернув подбородок. Чувствую себя упрямым глупым мальчишкой, но не могу остановиться или перестать провоцировать Ланскую.
Я просто хочу.
Совершенно по-детски, глупо задеть её за живое. Увидеть на слишком серьёзном лице привычную растерянность и даже обиду. И так увлекаюсь, что забываю напрочь о цели нашего приезда.
– Верно, Холодов, – чуть помолчав, тихо хмыкает Линка.
Скрестив руки на груди, она меряет меня почти равнодушным взглядом. И тем самым, ненавистным мне менторским тоном продолжает.
– Не МНЕ говорить о семейных ценностях, отношениях и родительской любви. Но может быть, именно поэтому я понимаю, что все это, – лёгкий кивок головы на забитую игрушками комнату. – Полная хрень. Ты откупаешься от собственного ребёнка, закрываешь глаза на собственную неспособность найти на него время и силы и честно веришь, что этого хватит? Самому-то не смешно, нет?
Мои кулаки сжимаются против воли, и я давлю рвущиеся с языка ругательства. А ещё ловлю нехилое чувство дежавю, потому что в этом вся она – Василина Ланская.
Упёртая, непрошибаемая и способная вывести меня на эмоции по щелчку своих тонких пальцев. И если раньше я ещё мог как-то на неё повлиять, то теперь…
Кажется, теперь всё будет совсем по-другому. Даже если у нас чисто деловые отношения.
– У моего ребёнка всё хорошо. Я забочусь о ней и моя, – тут я спотыкаюсь, пытаясь с лету подобрать подходящее слово, и сквозь зубы продолжаю стоять на своём. – Невеста чудесно ладит с Евой. Так что по-прежнему не понимаю, с чего у тебя такие странные мысли на наш счёт. Признайся, Ланская, ты просто завидуешь, потому что у нас не срослось?