Бывшие. Папа для Оливки

Келлер Николь

Пациентка откидывает пряди волос за плечо и складывает ладони на плоском животе, сверкая внушительным бриллиантом.

Женат. Он женат…

Я как будто на полной скорости въезжаю в столб. Я в просто вдребезги. И у меня большие сомнения насчет того, смогу ли я собрать себя по кускам.

Все же нахожу в себе силы повернуть голову к мужу пациентки.

И со всего размаху врезаюсь в суровый и цепкий, изучающий взгляд цвета крепкого чая отца моей дочери.

Глава 2

Дина

Клим

ошеломлен нашей встречей не меньше меня. Это факт.

Там, на турецком побережье, мы не обсуждали жизнь, что осталась здесь, в России. Не говорили о прошлом. Ни-че-го. Просто узнавали друг друга. Как мужчина и женщина. И самозабвенно любили.

Поэтому Клим никак не мог предположить, что, отправившись с супругой на прием к гинекологу – репродуктологу, встретит свою бывшую любовницу. Он просто не мог этого знать. Как и я до сих пор ничего не знаю о нем: ни фамилии, ни кто он, ни чем занимается, черт возьми. Хотя нет. Фамилию подглядываю в карточке супруги Яны – Исаев. Ему идет.

А вот у него был мой номер телефона. Но он так и не перезвонил. Наверно удалил, едва шасси моего самолета взмыли в воздух. Удалил… и как ни в чем не бывало полетел обратно к жене?..

А теперь он злится. Как будто имеет на это право.

Всматриваюсь в лицо некогда любимого человека. Как губка, впитываю образ и подмечаю детали. Дополняю картинку у себя в голове тем, чего не хватало эти годы, чтобы она получилась цельной. Как художник, любовно наношу последние штрихи.

Глаза печет, а в груди, там, где сердце, как будто тысячи диких зверей заживо раздирают. Больно. Невыносимо. Обидно.

Клим сохраняет невозмутимость и спокойствие. Безразличие. Но только для тех, кто не знает его хорошо. Его выдает венка на виске, что бешено бьется и выдает его волнение с головой. И пронзительный, почти черный взгляд, которым Исаев, не стыдясь жены, скользит по мне. Жадно разглядывает. Слишком жадно для женатого человека.

Глупо себе врать, что я не скучала.

Скучала. И очень сильно.

Так, что первые ночи без его рук просто не могла спать. А потом выла, как раненая волчица. Не могла есть, пить. Тупо смотрела в одну точку на стене.

Жить не хотелось. Не понимала, что и где я делаю не так, если мужчины только используют меня и предают. Что, черт возьми?!

Клим каждую из семи совместно проведенных ночей клялся, что любит. Жарко шептал, что я только его девочка.

Сказал, что заберет меня себе и никуда не отпустит.

Но отпустил…

Выбросил за борт своей жизни, как балласт.

Конечно, зачем ему простушка Дина, если у него есть такая красивая, величественная жена…

Мне больно. Сердце в ошметки, когда гляжу на эту пару. Прямо британская семья, ни дать ни взять! Решили обзавестись потомством, поэтому и явились ко мне. А Климу уже пора – статус и возраст в тридцать шесть лет обязывают.

Черная,

выжигающая все внутри обида и зависть распространяются по венам. Глаза печет от подступающих слез, и я часто – часто моргаю и сдавливаю переносицу, чтобы не разрыдаться на глазах у пациентов.

Когда игра в гляделки и экскурс в историю затягиваются, Яна откашливается.

Встряхиваю головой, с трудом заставляю себя посмотреть на пациентку. Нацепляю профессиональную улыбку, складываю ладони на столе и поставленным голосом выдаю заученную фразу:

– Рассказывайте, что вас привело ко мне.

Девушка смотрит на мужа влюбленным взглядом, а Клим по-прежнему не сводит с меня ледяных карих осколков, что режут, вспарывают старые раны на сердце.

Жена хмурится. Недобро сощуривается, переводя взгляд с меня на мужа и обратно. Не скрываясь, пихает его локтем в бок. А Исаев продолжает шарить глазами по мне, задержавшись на пальцах правой руки. Там как будто ожоги остаются, и я их сжимаю, потирая.

– Клим!

– А мы, доктор, – хрипит он, выплевывая обращение как ругательство, – к вам установить беременность.

Дышать становится невозможным. Боль парализует. Скручивает в бараний рог. Мне больно до одури. За себя. За дочь, в конце концов, которая такая беззащитная и растет без отца. Даже не знает о его существовании.

Максимально собираю себя по крупицам, стискиваю волю в кулак и как можно невозмутимее вздергиваю бровь.

– Боюсь, вы обратились не по адресу. Я – репродуктолог, занимаюсь вопросами бесплодия. Вам нужно на УЗИ и к гинекологу…

– А мне говорили, что именно вы – самый компетентный доктор во всей клинике, – усмехается Клим, складывая руки на груди.

Вспыхиваю от злости. Он специально провоцирует меня. Выводит на эмоции. Впиваюсь ногтями в кожу на ладонях, чтобы не сболтнуть лишнего и не опуститься до непрофессионализма.

– В своей области – да.

Клим подается вперед, упираясь локтями в колени, и пронзает глубоким взглядом. Распинает как Иисуса на кресте.

– Тогда просто сделайте это, – бросает взгляд на бейджик на моей груди, – Дина Алексеевна. Просто подтвердите беременность моей жене. Или опровергните.

Он стискивает зубы так, что крошится эмаль. Как будто…как будто не рад новости. Да и вообще тому, что находится здесь.

Вскакиваю чуть резче, чем нужно, и бросаю со злостью:

– С удовольствием.

Прикрываю глаза на миг и уже спокойно и с улыбкой добавляю, обращаясь к Яне Исаевой:

– Раздевайтесь за ширмой и устраивайтесь на кресле. Муж может подождать в коридоре. Мы позовем вас на УЗИ.

Но вопреки всему Клим разваливается в кресле, широко расставляя ноги, и лениво произносит:

– Не-а, я никуда не пойду. Делайте все необходимые процедуры, но только в моем присутствии.

– Клим! – вспыхивает бедная жена этого тирана.