Бывшие. Первая жена
Шрифт:
Напряженный.
Мужчину в черном костюме поднимают, заставляя сесть с руками за головой.
— Поднесите камеру к лицу, — просит Ян.
В увеличении лицо Дубнина кажется угловатым и бледным. Ему за сорок, но выглядит паршиво, на все пятьдесят.
Не мигая, он смотрит в камеру, как мертвый.
Охранник подносит трубку к уху.
— Слышишь меня? — произносит Ян, усмехаясь. — Ну и кто из нас выиграл?
Дубнин не отвечает и не отводит взгляд.
— Я тебя выследил, несмотря на все меры, что
Дубнин презрительно усмехается, но не отвечает.
— Я тебя понял. Будешь молчать. Ребята, там безопасно?
Охрана заверяет, что да.
— Еду туда, — Ян встает, набрасывая на плечи пиджак.
— Ян, нет! — вцепляюсь в рукав.
— Не сходи с ума! — это Герман.
Ему бы послушать нас…
Но Ян слишком честолюбив, чтобы отказаться лично увидеть поверженного врага. Не просто врага — а такого масштаба.
— Я должен с ним встретиться! Ты их слышал, — отрезает Горский. — Там безопасно. Жди здесь, ты ранен.
Пальцы соскальзывают с рукава, и он выходит.
Догоняю его в холле.
— Ян, может не стоит?
Что за глупый порыв… Мне же лучше, если уедет — легче будет сбежать. Просто испугалась за него.
Он останавливается, внимательно рассматривая мое лицо.
Цепко, как волк.
— Хочешь, чтобы я остался? — Ян поправляет лацканы пиджака и вдруг шагает ко мне. — Скажи правду, Олененок. Признай. Ты меня любишь, да?
От тона немедленно хочется влепить пощечину.
Но я стою, держа его за лацканы.
Он, наверное, прав.
Пальцы дрожат на ткани, а я смотрю в холодные глаза и хочу закричать, чтобы просто его глаза сменили выражение. Он сейчас вышел на охоту. А я хочу, чтобы он остановился хоть раз в жизни.
— Ты уже победил, — говорю я. — Зачем тебе ехать?
— Ты меня любишь, — он наклоняется, дыхание задевает губы.
Начинаю качать головой.
— Да, — шепчет он, и тянется к губам.
— Нет, Ян, — шепотом отвечаю.
Пальцы дрожат и губы, словно я сейчас заплачу. И в душе все переворачивается. Мне было бы легче сейчас, если бы я не знала, что уезжаю.
Ян не знает, что, когда он выйдет отсюда — я тоже уйду.
Не нужно его останавливать.
Так мне будет лучше: нам с Марком.
— Иди, — шепчу я. — Я тебя не люблю.
— Врешь, — он рассматривает меня, отрывисто дышит. — Я вернусь, и мы поговорим. Поняла, Олененок?
Даже кажется, что поцелует на прощание. Но он только резко выдыхает, отворачивается и идет к двери.
Я смотрю в спину и хочу запомнить.
Это последний раз, когда мы видимся.
Я вижу только спину, стриженый затылок и фары, которые бьют из темноты, когда он открывает дверь и выходит на крыльцо.
Когда
В животе ноет, словно я получила тупой удар.
Мне конец.
Да, люблю его.
Люблю.
И эта любовь меня разрушает…
Я буду скучать, Ян.
Может, даже выть в подушку. Жалеть, что все сложилось именно так. Я бы не узнала его лучше, если бы он не отхватил себе палец. Это многое поменяло. Тогда в машине это были настоящие минуты близости, когда пыталась перевязать его, а он извинялся за то, во что меня втравил.
Нужно знать Яна Горского, чтобы понять — он никогда не извиняется. Ни за что. Кроме случая, когда своими действиями погубил вторую жену и чуть не погубил первую — меня…
Так что думаю, он многое мне сказал.
Оставил на потом. Когда все закончится. Только этого не будет. Поэтому сердце и болит, воет от отчаяния.
— Вера, — из гостиной выходит Герман, и я торопливо вытираю слезы, отвернувшись. — Идем. Мы сможем наблюдать за ними удаленно. Не переживай.
Он видел, конечно. Он все понял.
Сажусь в кресло.
Дождусь, пока Ян доедет, и уйду. Нужно убедиться, что все кончено. Лишь бы разум возобладал бы, и он вызвал полицию.
На душе чернота и безнадега. Зато слезы высохли.
Я сделаю, что хотела.
Даже если Ян поползет за мной на коленях, я не остановлюсь.
На экран больше не смотрю.
Мне плевать, как Дубнина валяют по полу и пытаются допрашивать.
Для меня все кончено.
В конце концов его вообще выводят, то ли в гараж, то ли на улицу. Минут через двадцать раздается звонок, надеюсь, Горский хочет сообщить, что благополучно добрался, плюнет Дубнину в лицо, покуражится и, наконец, вызовет правоохранителей.
Герман берет трубку, но разговор длится недолго.
— Дубнин сбежал! — рычит он, швырнув телефон об пол.
— Ты шутишь? Как — это сбежал?
— Он в машине, выехал на шоссе! Едет в аэропорт, сраный телефон! — он пинает осколки и судорожно ищет другой.
Понимаю, что хочет дозвонится до Горского.
Он ведь едет прямо ему навстречу, черт! И еще не знает, что Дубнин свалил.
Я знала, что радоваться рано! Встаю, не зная, что предпринять… Больше ждать нет смысла. Лучше быть с Марком.
— Герман! Я… наверное, поеду к сестре.
— Возьми охрану.
Обязательно.
Только она мне и нужна.
Лицо заливают слезы, когда поднимаюсь наверх за сумкой. Торопливо запихиваю в пакет смену одежды, забираю сумку и телефон. Больше ничего ценного здесь нет.
Сомневаюсь, но захожу в его кабинет, и на обратной стороне листа из киберотдела пишу его любимой ручкой:
«Прости, Ян. Не ищи меня. Мы неправильно встретились и неправильно начали отношения. У нас все пошло не так. Я не вижу нашего будущего. Прощай».