Бывшие. Соври, что любишь
Шрифт:
Настя говорит, говорит, а мне становится только хуже, потому что она озвучивает все мои страхи.
— Леша не был нужен Максиму, как и я, — вытираю слезы. — Я не хочу ничего говорить Никонову. Тогда он сделал свой выбор. А сейчас выбор делаю я.
— Тогда он сделал неверный выбор, а сейчас его делаешь ты.
— Почему же неверный, Насть? Он уехал к беременной девушке.
— Оставив беременную тебя, — заканчивает подруга.
— Вот именно.
— Уль, пора забывать обиды. Нужно делать все правильно, — Настя протягивает мне салфетки
— Он может отнять у меня сына, — говорю наконец тихо. — Он бизнесмен с кучей денег и связей, а кто я? Училка с ипотекой и болеющим отцом.
— Перестань. Максим не тиран, чтобы так поступить. Ну поругаетесь вы, отношения выясните. Может, вообще это сблизит вас и вы сойдетесь снова!
— Вот уж точно нет, — нервно смеюсь. — Хватит с меня. Наелась.
Разговариваем с Настей. Она бесконечно сыплет доводами, уговаривает, чтобы я рассказала о сыне, а после раздается звонок.
На экране — номер директрисы. Уже в этот момент я понимаю, что случилось что-то нехорошее.
— Здравствуйте, Анна Сергеевна.
— Здравствуйте, Ульяна Романовна, — мое имя из ее уст звучит тяжело, дальше следует вздох. — Ваш сын Алексей украл деньги у ученика. Вам нужно подъехать в школу. Сейчас же.
— У кого украл? — спрашиваю сбивчиво, отказываясь верить в происходящее.
— У Глеба Никонова. Его отец тоже уже едет в школу.
О господи.
Глава 13
Ульяна
Я вхожу в кабинет директора без стука. Обстановка здесь напряженная. Едва увидев меня, Лешка подается вперед.
Без промедления подхожу ближе, сажусь рядом и он тут же утыкается лбом мне в плечо.
Несмотря на кажущуюся взрослость, мой сын, по сути, еще ребенок, которому сложно сталкиваться со взрослыми проблемами. А обвинение в воровстве, безусловно, проблема недетская.
Помимо нас с сыном в кабинете те же, что и совсем недавно. Директриса, которая буравит глазами Лешу, и Ольга, которая выглядит непривычно несобранной и растерянно водит взглядом по полу.
Напротив нас с Лешкой сидит Глеб. Он растерян не меньше своей учительницы, ни на кого не смотрит. Единственный человек, ярко демонстрирующий свои эмоции, — Максим Аристархович, который готов испепелить меня, с такой ненавистью он глядит мне в глаза.
— Мам, — беспомощно зовет Лешка.
— Все хорошо. Я рядом, — произношу уверенно и даже улыбаюсь сыну.
Анна Сергеевна откашливается и поправляет очки на носу.
— Вам не кажется, уважаемые родители, что мы слишком часто стали встречаться в моем кабинете? — укоризненно смотрит на меня. — В наше время даже за небольшую провинность могло так влететь, что мало не покажется…
— Анна Сергеевна, это же дети, — вяло мямлит Оля, а мне хочется дать ей подзатыльник, чтобы собралась. — Они растут, ошибаются, бунтуют…
— Ольга Михална, бунт — это отказ от молочной каши, — произносит как ни в чем ни бывало директриса. — А воровство попахивает ПДН.
— Анна Михайловна! — восклицает Оля.
—
— Прежде чем обвинять кого-то, нужны доказательства, что кража совершена именно этим человеком, — я стараюсь говорить спокойно.
Максим откашливается, откидывается на спинку стула.
— Анна Сергеевна, будет здорово, если вы посвятите нас во все подробности. Что же произошло на самом деле? Время не резиновое, мы не можем сидеть тут до вечера и рассуждать о былых временах. — И вроде говорит спокойно, по-деловому, но злость явно ощущается в воздухе.
— Да-да, конечно, — директриса сразу же подбирается. — Итак, как нам стало известно, Глеб Никонов принес в школу крупную сумму денег в валюте.
— Зачем, Глеб? — спрашивает Максим твердо, но без осуждения.
Глеб впервые поднимает взгляд и смотрит на отца виновато:
— Пап, да я просто баксы показать им хотел. Они ж наверняка не видели… Вот я и принес свои сбережения.
— Что было дальше? — спрашивает Максим у сына, а Лешка сильнее прижимается ко мне.
— Я показывал их ребятам, а после перемены увидел, что денег нет. Я испугался и сказал Ольге Михайловне, а она заставила учеников открыть рюкзаки.
Бросаю взгляд на Олю, но она не смотрит мне в глаза, отворачивается.
— Да, Максим Аристархович, — подключается директриса, — Ольга Михайловна проверила личные вещи учеников и в рюкзаке Леши нашла деньги.
— Я не брал! — выпаливает звонко сын.
— Кто тогда положил тебе деньги в рюкзак? — холодно спрашивает она.
— Тот, кто их украл! Узнав, что будет шмон, вор подбросил мне деньги! — Леша плачет, а я молча прижимаю его к себе, не зная, как защитить сына.
Сейчас бы мне не помешало плечо, на которое можно опереться. Вот только где его взять? Плечо напротив явно не нацелено на поддержку моего-своего сына.
— Мне кажется, произошло какое-то недоразумение. Леша не нуждается в деньгах, у него есть свои средства на карманные расходы, — начинаю я, уверенная в своей правоте, но Анна Сергеевна меня перебивает:
— Недоразумение — это то, что Леша ударил Глеба в первую же неделю учебы, а случившееся сегодня, моя дорогая Ульяна Романовна, не недоразумение, а преступление!
Говорит это нравоучительно, с долей превосходства.
— Подождите, — грубо обрубает Максим и обращается к сыну: — Глеб, кто брал в руки деньги?
Сын Никонова сам шмыгает носом. Мы прекрасно понимаем, что ситуация очень серьезная.
— Я всем одноклассникам показывал, пап. Все брали.
Максим тяжело вздыхает и зажимает пальцами переносицу.
— Сколько там было?
— Я взял из дома все свои сбережения. Там было около штуки баксов, — опускает взгляд.
— Какой кошмар! Такая сумма — карманные деньги? — ахает Анна Сергеевна, а Максим поднимает бровь.
— Это должно вас волновать? Сколько денег у моего сына?