Бывшие. Соври, что любишь
Шрифт:
Я тоже уже другая, как минимум потому, что перестала быть наивной дурой. Может быть, оттого он и не узнал меня?
А я вот узнала бы его даже спустя восемьдесят лет… секунды бы хватило на узнавание. Только я даже и не думала, что когда-то еще его увижу, ведь, как мне известно, Никонов навсегда осел в Штатах.
Максим расстегивает пуговицу на шикарном пиджаке и садится рядом с сыном, бросает на меня еще один безэмоциональный взгляд, а я едва могу дышать.
Глава 2
Ульяна
—
По ощущениям, у меня свело судорогой все тело. Руки не слушаются. Голова не варит.
Он тут. Моя первая любовь. Самая яркая, самая ценная. Самая болезненная, конечно же.
Максим меня не узнал.
Да, я изменилась за двенадцать лет.
Теперь мне тридцать три. У меня больше нет копны непослушных, пушащихся как одуванчик, волос. Сейчас все легко решается кератиновым выпрямлением. Теперь я блондинка с идеальными волосами.
От веснушек не осталось и следа. Пилинги, фото- и мезотерапия их убрали. Моя кожа идеальна. Плюс правильный макияж, форма бровей.
Когда он видел меня последний раз, я была студенткой в рваных джинсах и растянутой майке. Косметикой особо не пользовалась, за фигурой не следила. Сложно найти сходство между той девчонкой и учительницей собственного сына.
Наверное, я бы и сама себя не узнала. А может быть, я только ищу оправдания Максиму.
Максим же тогда был моим преподом. Молодой, интересный, яркий. Не влюбиться в него было нереально.
Никонов бросает на меня еще один взгляд, в котором читается интерес, но не более. Узнавания нет.
Он переводит взгляд на директрису, а та продолжает:
— Итак, мальчики, может быть, вы нам расскажете, что не поделили?
Лешка и Глеб переглядываются.
— Мы упали, — наконец выдает Лешка, а сын Максима кивает.
— Да, мы просто упали.
Анна Сергеевна снимает очки, бросает их на стол.
— Я правильно понимаю, Глеб, что ты упал на кулак Алексея? — она поворачивает к нам свой ноутбук, показывая стоп-кадр, где Лешка замахивается на одноклассника.
А у меня все внутри сжимается. Поправляю непослушными пальцами юбку.
— Я поскользнулся, — как ни в чем не бывало отвечает Глеб.
Возникает секундная пауза, и подключается Ольга.
— Анна Сергеевна, я не думаю, что у нас получится добиться ответа от ребят. Очевидно, между ними случился конфликт. Такое бывает, особенно когда появляется новый ученик в классе.
— Ольга Михална, ну давайте теперь бить всех новеньких! Так и запишем девиз школы: «Вместо пропуска бьем в нос!»
— Вы неправильно истолковали мои слова, Анна Сергеевна, — Ольга тут же начинает нервничать. — Я лишь хотела сказать,
— Не уверена, что одной беседой получится ограничиться, — директриса бросает на меня холодный взгляд. — Леша не в первый раз отличается.
Это она отыгрывает роль.
Ну вот такая она. Пока нет зрителей, общается нормально, но как только что, принимается отыгрывать роль. И видимо, Максим важная персона, раз она схватилась за моего Лешку.
Я выравниваю спину, выпячиваю грудь, нахожу яйца, которыми успела обзавестись за эти годы.
— Отличается, как и все дети, Анна Сергеевна, — говорю твердо. — Так бывает, когда дети бунтуют и конфликтуют. Наша задача, как педагогов и родителей, направить детей, особенно подростков, на правильный путь. Без нравоучений и агрессии.
На Максима не смотрю, хотя вижу, что он смотрит на меня.
— Я полностью согласен с матерью Алексея, — Никонов говорит спокойно и уверенно. — Мальчики дерутся, такое бывает. Тем более в их возрасте. Никакой катастрофы нет.
— Максим Аристархович, но тут, возможно, речь идет о буллинге!
Нихера себе. Вот, значит, как она заговорила.
— Какой буллинг! — повышаю голос. — Прекратите. Вы знаете Алексея четыре года. Он не будет заниматься подобным.
Максим откашливается:
— Анна Сергеевна и, прошу прощения, не знаю вашего имени… — смотрит на меня, — уверяю вас, что речи о буллинге нет. Мой сын не даст себя в обиду.
Макс смотрит на Глеба, а тот лишь хмыкает, и я понимаю, что да. Реально не даст. Мальчик не тихушник.
— Очевидно, у них какой-то личный конфликт. Возможно, из-за девочки или места лидера в отдельной группе людей. Все это нормально, — демонстративно смотрит на часы. — Предлагаю расходиться. С нашей стороны конфликт исчерпан.
— С нашей тоже, — спешу подтвердить слова Максима.
Никонов с сыном поднимаются, мы с Лешкой тоже.
Анна Сергеевна надевает очки и следует за нами:
— Что ж, тогда вы, Максим Аристархович, поговорите дома с Глебом. А вы, Ульяна Романовна, объясните Алексею, что драться, тем более в стенах школы, плохо.
— Хорошо, — отвечаю сдавленно, хватаю сына за руку и собираюсь сбежать.
Потому что едва директриса произнесла мое имя, как Максим тут же напрягся. Замер.
Да… и теперь буравит меня взглядом, разгоняясь в выражении лица от настороженности и недоверия к шоку и принятию.
— Всем спасибо и до свидания, — говорит директриса.
— До свидания.
Едва ли не бегу с Лешкой. Поворот. Вот он. Еще чуть-чуть.
— Ульяна Романовна! — прилетает мне в спину, и я непроизвольно торможу.