Бывшие. Соври, что любишь
Шрифт:
Уроки я отвела на автопилоте. Естественно, все мысли там, в кабинете директора и учительской. Слова Максима, жестокие, тяжелые — «твой сын» — до сих пор звенят в голове.
Закончив последний урок, направляюсь искать Ольгу, но нигде не могу найти. В ее классе пусто, в учительской ее тоже нет.
Достаю телефон.
— Оль, а ты сбежала, что ли?
В трубке слышится шум города.
— Уль, у меня так живот разболелся, что сил нет, понимаешь? Я забрала тетради и поехала домой. А ты хотела что-то? Конфликт
— Да я так…
— Я с мальчишками поговорила, не знаю, конечно, насколько это поможет, — вздыхает удрученно. — Возраст, сама понимаешь. К ним обоим подход искать надо, короче. Так что, надеюсь, общими силами разберемся и конфликт будет исчерпан.
— Да, было бы здорово. До сих пор не понимаю, что же там у них такого случилось, что вывело Лешку из себя. Если дойдет до его тренера, Константина Олеговича, будет беда. Тот вообще не церемонится в таких случаях.
— Наверняка просто территорию метили, — усмехается. — Ты мне лучше скажи, что от тебя отец Глеба хотел?
Сердце тут же заходится в нервном ритме, голос моментально начинает дрожать, но я откашливаюсь и беру себя в руки.
— Ничего особенного, Оль. Попросил поговорить с сыном, да и все.
— Никаких угроз и прочего? — спрашивает настороженно.
— Нет, ты что!
— Хорошо. Кстати, ты обратила внимание, какой он крутой мужик? Я, когда впервые его увидела, еще перед началом учебного года, чуть язык не проглотила. Красавчик он, конечно.
Красавчик. Да. И в молодости был, и сейчас.
— Чем он занимается, Оль? — спрашиваю тихо.
— Говорят, он несколько лет жил в США, но сейчас вернулся. Бизнесмен он, короче.
— А почему пришел он, а не мать? — спрашиваю, а самой себе хочется дать подзатыльник за этот вопрос.
— Они в разводе, мать я вообще не видела. Контакт со школой держит только Максим Аристархович.
— Может, умерла? — бормочу едва слышно.
— Нет, ты что! Я так поняла, она в США осталась.
— А зовут ее как? — остановите меня кто-нибудь.
— Дай вспомнить… — задумчиво произносит Оля и начинает перебирать: — Мона, Ника…
— Моника?
— Да! — и тут же удивленно: — А ты откуда знаешь?
— Сложила Мона и Ника, — вру я.
— А-а-а, — тянет недоверчиво Ольга. — Ой, мой автобус подъехал, Уль. Я побежала, пока!
Ольга отключается, а я откидываюсь на стуле. Значит, все было именно так, как я и думала. Максим уехал в США к своей бывшей девушке. Уехал и зажил счастливо. Они поженились. Вот, ребенка родили.
Варюсь в жалости к себе за то, что, пока он там семью строил, я тут одна воспитывала его сына.
Вообще у нас с Максимом все получилось прозаично, конечно.
Он мой препод, я его студентка. Жаркий роман, который продлился аж целый семестр, а потом Никонов спокойно уехал из страны. Обещал, что вернется и все будет как
Врал.
Но что поделать, это в мужской немоногамной натуре.
Я честно рассказала Максиму о своей беременности, а он просто не поверил мне, подумав, что таким образом я пытаюсь его удержать.
Думаю, сейчас самое лучшее решение — пойти домой. Лешка должен быть на тренировке, обычно он возвращается вечером. Я выхожу на улицу, завожу свой старенький «Фольксваген Поло» и выезжаю на проспект, направляясь домой.
По дороге заезжаю в супермаркет, покупаю недостающие продукты на ужин и бутылку вина. Уже дома откупориваю ее, наливаю себе бокал и цежу потихоньку, пока готовлю ужин.
Сын приходит чуть позже обычного.
— Я дома, ма! — кричит из прихожей.
— Я на кухне! — кричу ему в ответ, и уже через минуту в дверях появляется Леша.
Ему только одиннадцать, но он уже ростом практически с меня. Невольно ищу сходство с Глебом. Общее что-то, конечно, есть. Но сходство неявное. На Максима Леша похож больше.
Сын тянет носом воздух.
— Вот это запахи! Что на ужин?
— Курочка с овощами, — улыбаюсь.
— Ням!
Растущему организму требуется еды больше, чем взрослому. Что поделать, учеба и тренировки очень энергозатратны.
— По какому поводу винишко? — кивает на полупустой бокал, а сам устало плюхается на стул. — Из-за меня, что ль?
Отчасти. Косвенно.
Объяснить сложно…
— Да так… Ты мне лучше расскажи, что у вас случилось с Глебом?
— Я знаю-знаю, — щетинится тут же. — Драться — плохо. Любой конфликт можно решить простым разговором. И бла-бла-бла.
Откладываю лопатку и поворачиваюсь к Леше лицом.
— Я спросила не об этом, — говорю тихо, мягко улыбаясь сыну.
— Ничего не случилось, — отворачивается.
Подхожу к Леше, сажусь рядом на стул, беру его руку в свою.
— Ты знаешь, что я люблю тебя? — спрашиваю мягко.
Сын удивленно смотрит на меня.
— Ты чего, мам?
— Знаешь?
— Знаю, — говорит тихо.
— Я всегда останусь на твоей стороне, чтобы ты ни сделал. Буду защищать тебя в любой ситуации. Даже если на тебе действительно будет лежать вина за что-то, я не перестану тебя любить.
— Мам, — Лешка едва сглатывает, глаза на мокром месте.
— Если тебя обижают, об этом нужно говорить. Если обижаешь ты, ты должен понимать, что это плохо. Обижать слабых — удел трусов. Если у тебя конфликт с другим мальчиком, равным тебе, можно постараться найти выход. Он всегда есть. Глеб не показался мне отморозком.
— Да там ничего не было, мам, — вздыхает Лешка. — Он мне мат, я ему. Ну и все. Никто не травил никого.
— Я понимаю, — глажу его по волосам. — И еще. Ты должен помнить, что всегда сможешь прийти ко мне с любым вопросом.