Бывшие. Соври, что любишь

Черничная Даша

Ну почему?

Вот почему всем надо залезть ко мне в постель?

Захлопываю журнал и складываю тетради стопкой. Надо валить отсюда, а то на смену Юлии прилетит еще одна стервятница и не даст мне спокойно работать.

Резко поднимаюсь на ноги и отвечаю этой змеюке спокойно:

— Восьмой «Б» уехал на экскурсию, Юлия Станиславовна.

Та поджимает губы, прицепиться не к чему.

— Но меня больше беспокоит другое, — начинаю я. — Это же какая у вас, Юлия Станиславовна, скучная

жизнь, что вы находите радость только в том, чтобы рыться в чужом нижнем белье.

Запрокидывает голову и хохочет как ненормальная:

— Я? Нахожу радость? Да мне плевать на тебя и твою жизнь! Вообще я нетерпением жду момента, когда корона с грохотом свалится с твоей головы.

— Ты не в себе, Юля, — я задолбалась выслушивать все это раз за разом. Моя личная жизнь не предмет обсуждения общественности!

— Это ты не в себе, раз думаешь, что из романа с Никоновым что-то получится, — шипит на меня по-змеиному.

Максим обещал забрать меня в течение получаса, и я хотела отсидеться в учительской, но все же лучше я буду мерзнуть на улице.

Отхожу к шкафу и надеваю пальто, завязываю шарф. Юля ждет от меня каких-то действий, чтобы наверняка потом со смаком об этом рассказать.

— У нас уже получилось, Юля, — выдаю победную улыбку. — Но ты продолжай перемывать нам кости, по всей видимости, мы единственное яркое пятно в твоей никчемной жизни.

Конечно, она разнесет все это. Обязательно обсудит, какая я сука, приукрасит. Есть такие люди, которым чужая жизнь интереснее собственной.

И это глубоко несчастные и одинокие люди.

Выхожу из школы и подхожу к машине Макса. Он уже ждет меня. Ныряю внутрь и тут же оказываюсь в его объятиях.

Это мой антидот от яда. Закрываю глаза и дышу глубже.

— Что случилось? — заглядывает мне в глаза Макс.

— Все в порядке, — делаю вид, что не понимаю, о чем он.

— Рассказывай, — настаивает на своем.

— Да не о чем рассказывать, — притворяюсь, что все совершенно неважно.

— Ульяна! — все-таки давит.

— Ладно. Учителя как-то узнали, что мы с тобой вместе.

— Тебя обижают, Уль? — его взгляд тут же меняется и наполняется гневом.

— Я же не девочка, чтобы меня как-то обидеть. Просто пересуды неприятны.

— Все ясно. Я решу, — говорит просто.

— Что, прости? — округляю глаза.

— Я сказал, что разберусь.

— Ни в коем случае! — аж подскакиваю на сиденье.

— Ну что мне, просто со стороны смотреть, как тебя оскорбляют?

— Да не происходит ничего криминального! Оставь это, прошу.

Максим недовольно ведет плечом, и я понимаю: не оставит…

Глава 54

Максим

— Пап, мне надо тебе кое-что сказать, — говорит Глеб,

когда я забираю его из школы.

Голос серьезен, напряжен.

Я выезжаю с парковки и направляюсь в сторону дома.

— Я тебя слушаю, сынок.

— В школе говорят разное, — мнется, видно, что открыться ему неуютно, но и молчать невозможно.

— Об Ульяне и обо мне? — спрашиваю напрямую, потому что сплетни могут быть только об этом.

У Глеба вытягивается лицо, но он заметно расслабляется.

— Да, пап. Одноклассники и ребята из других классов и раньше болтали всякое, а сейчас вообще обнаглели. Говорят, что училка меня удочерит, богатый папа купит оценки и мне все свалится на голову просто так, даже прилагать усилий не надо.

Хочется материться от этих новостей, но я все-таки сдерживаю себя при сыне.

— Тебя задевают?

— Нет, не трогают, просто гадости говорят. И насчет Лешки тоже языки чешут. В принципе не переставали после того случая с кражей денег.

— Что именно говорят?

— Ну что, Ульяне он не нужен будет, после того как она сойдется с тобой, и все в этом роде. — И тут же тараторит: — Пап, ты не подумай, я понимаю, что это глупости, не верю ни единому слову. Просто я слышал, как…

Закусывает губу и смотрит косо на меня.

— Что, Глеб?

— Как Ульяна ругалась с географичкой, — даже кривится. — Та обзывала ее и вообще…

И мне не созналась. Решила, что, как обычно, все сама вывезет на своем горбу.

Гордая. Сильная.

— Глеб, ты большой молодец, что сказал мне об этом, — за разговором мы доехали до нашего дома.

Я припарковался, но выходить мы не спешим.

— Мне надо поговорить с тобой как мужчина с мужчиной, — говорю сыну, и тот кивает, показывая готовность слушать. — Я люблю Ульяну и планирую сделать ей предложение. Хочу, чтобы мы стали одной семьей. Ты, я и Ульяна с Лешей.

— Я понимаю, пап, — кивает серьезно.

— Что ты думаешь по этому поводу? — спрашиваю с замиранием сердца.

— Ульяна мне нравится, да и Лешка мой друг, — качает головой. — То есть брат. Да. Я не против, если ты это хотел спросить.

Притягиваю сына к себе:

— Для меня это очень важно. Спасибо тебе, Глеб.

Если бы сын сказал, что против, что не хочет, чтобы мы были одной семьей, это, конечно, все бы усложнило, и я рад, что Глеб отнесся к новости рассудительно. Все-таки тот побег многое поменял в его взглядах.

— Ну беги в дом, не мерзни, а мне еще позвонить кое-куда нужно.

Глеб уходит, а я сижу в остывающей тачке, размышляю.

Выхожу на улицу и закуриваю сигарету. Думаю о том, как жить дальше. Что делать с обучением детей и работой Ульяны.