Бывшие. Соври, что любишь

Черничная Даша

Захожу в учительскую как на поле битвы. Вроде бы со мной по-прежнему здороваются и разговаривают, но вот косые взгляды не заметить сложно. Ухмылки в духе «мы все знаем» тоже не добавляют радости.

Факультативы тянутся долго. Одно радует: время близится к вечеру, учителей осталось по минимуму.

Ребята расходятся, я остаюсь у себя в кабинете. Разбираю работы, подготавливаю тесты для завтрашнего занятия. Дверь в мой класс открывается, и входит Максим.

Даже не думаю прятать улыбку:

—

Ты ходишь сюда как к себе домой.

— Я прихожу к тебе, — поправляет меня и улыбается с нежностью.

Я теряюсь на пару секунд, пугаюсь и поэтому тут же перевожу тему:

— Удалось поговорить с Глебом?

— Нет. Он отказывается со мной разговаривать. — Максим приваливается к двери. — Еле-еле уговорил его поесть. Он хотел устроить бойкот.

Складываю тетради в стопку, прячу в ящик, забираю сумку и подхожу к Максу.

— Он имеет право на злость. Дай ему еще времени, — кладу руку на его локоть и говорю мягче: — У тебя хороший мальчик, Максим. Просто новость для него оказалась действительно травмирующей. Он сейчас один?

— Я попросил его бабушку посидеть с ним. Может, с ней он разговорится?

— Погоди. Твои родители знают? — спрашиваю с замиранием сердца.

— Я рассказал им на днях.

— Боже, — закрываю пальцами рот.

— Они были шокированы, — улыбается безрадостно. — Но потом быстро пришли в себя и теперь очень хотят познакомиться с Лешей.

— Ох.

— Мы не будем на него давить. Когда будет готов, тогда устроим встречу. Поехали, Уль?

Киваю и выхожу первая. В учительской Максим снова помогает мне одеться, уже не делая попыток поцеловать. Видимо, действительно сильно переживает из-за происходящего.

Выходим на улицу, и он все-таки кладет руку мне на поясницу. Домой едем, обсуждая, как все можно представить Леше.

Дома сын почему-то нас не встречает, и мне это не нравится. Материнское сердце с первых секунд понимает: что-то тут не так. Мы с Максимом проходим в квартиру, и я стучусь к Леше, открываю дверь.

Он сидит на кровати и смотрит в стену перед собой.

— Леш, нам надо поговорить с тобой, — начинает Максим.

— О чем? — спрашивает он и переводит на Макса странный взгляд, слишком взрослый и даже злой. — О том, что ты мой отец?

Глава 48

Ульяна

Мы переглядываемся с Максимом.

— Тебе Глеб рассказал, да? — спрашивает он сдержанно.

Лешка не отвечает, вместо этого смотрит на меня:

— А что, много кто кроме него знает?

— Немного. Дедушка, Настя.

— Денис? — добавляет пугающе спокойно.

— Знает, — киваю.

— Вау! — Лешка округляет глаза. — То есть знали почти все.

— Леш, — начинаю я, но сын перебивает.

— К нему вопросов нет, — кивает на Макса, будто тот мебель. — А вот ты собиралась мне

вообще сказать?

— Конечно!

Сын качает головой, будто не верит.

Максим выходит вперед и становится перед Лешкой:

— Леша, я понимаю твою злость, но направь ее на меня, пожалуйста. Твоя мама здесь ни при чем.

— Конечно, виноват только ты, — мрачно и серьезно произносит сын. — Это же ты сбежал, а потом отказался слушать маму.

— Все было не совсем так, Леш, — пытаюсь вмешаться.

— Значит, ты соврала мне? — снова спокойный вопрос.

— Я никогда не врала тебе, — отвечаю искренне.

Леша переводит взгляд на Максима:

— Значит, виноват ты. Уехал. А потом не поверил, что мама ждет меня.

— Да, Леша, — так же пугающе спокойно отвечает Максим.

Я даже моргаю несколько раз, осознавая, насколько они сейчас похожи.

— Виноват я. Не поверил, а потом и вовсе забыл о нашем разговоре, погряз в своих проблемах, — продолжает Максим, а Леша внимательно слушает его. — Все эти годы я думал, что Ульяна… твоя мама живет счастливо и забыла меня. Если бы я только знал, что ты родился…

Голос Максима все-таки дрогнул.

А вот сердце Леши нет.

— То что? — спрашивает с вызовом.

— То я бы присутствовал в твоей жизни, Леша. Возможно, вернулся бы в страну раньше. Я бы точно был рядом. Слушал твои рассказы о школе и новых друзьях. Делился новостями. Мы бы ездили в отпуск и проводили время вместе.

— А как же Глеб? — Леша, видимо, намерен устроить разбор полетов.

— Глеб мой сын, такой же, как и ты. И поверь, я бы нашел достаточно времени для вас двоих.

— Глеб с рождения с тобой, а меня ты знаешь месяц, — констатирует Леша факт. — Я тебе никто. И чувств ко мне ты испытывать не можешь.

Это провокация, но Максим не ведется на нее. Улыбается будто бы даже расслаблено:

— Это сложно объяснить, Леша. Но тебя я люблю так же, как и Глеба. Вы оба мои сыновья, вы оба важны для меня.

— Что тебе надо от меня сейчас? — детское сердце все-таки не выдерживает, и Лешкин голос начинает дрожать.

— Я хочу, чтобы ты разрешил мне быть рядом с тобой. Познакомиться ближе, узнать тебя.

Сын смотрит серьезно, прожигающе.

— А что насчет моей мамы? — спрашивает неожиданно.

Я и не думала, что сегодня речь зайдет об этом, и вообще, откровенно говоря, ожидала совершенно другой реакции. Криков, истерики, слез. И да, видно, что Леше тяжело, что, на самом деле, он держится еле-еле, но тем не менее рассудителен и серьезен.

Смотрю на Макса, даже не предполагая, что же он ответит.

Он тоже поворачивается ко мне и произносит, глядя в глаза:

— Твою маму я люблю. Любил тринадцать лет назад, и сейчас ничего не изменилось.