Бывших ведьмаков не бывает!

Романова Галина Львовна

Несколько долгих минут она только лежала, не в силах шевельнуться и ожидая, что вот-вот ее настигнет погоня. Но время шло, а в лесу все было тихо. Потом где-то подала голос ранняя птаха. За ней — еще одна. И еще. И еще… С каждой минутой птичий хор звучал все сильнее. И, словно напуганная звонкими голосами, ночь отступала. Мир принимал знакомые очертания. Надо было идти.

Кое-как поднявшись на ноги, она попыталась сделать шаг и вскрикнула от боли. Наступить на пронзенную гвоздем пятку оказалось невозможно. Стоять можно было, лишь касаясь земли пальцами, и точно так же идти, стискивая зубы всякий раз, как приходилось переносить на раненую

ногу тяжесть тела.

Было очень жалко себя и невероятно обидно. Еле-еле ковыляя, она плакала, не стыдясь слез. Проклятый лес все не кончался. Что будет, если она не сможет добраться до человеческого жилья? Что, если она наткнется на волков? Что, если ей придется умирать под кустом?

Однако все на свете имеет предел. Вот и лес стал реже. Чащоба осталась позади. Впереди наметился просвет. В той стороне разливалось золотистое сияние восхода…

Или нет?

Схватившись за дерево, она помотала головой, не веря своим глазам. Да, лес редел на глазах, но свет разливался не от восходящего солнца, а от бредущего через лес золотисто-каурого жеребца, чья гладкая шкура переливалась в солнечных лучах, словно усыпанная бриллиантовой пылью.

Она уже видела этого жеребца и не могла не узнать, Сквозь слезы прорвался смех, и конь повернул в ее сторону. Не дойдя нескольких шагов, остановился, встряхнул головой.

С трудом одолев разделявшее их расстояние, она кое-как подковыляла ближе, протянула руку, и в ладонь ей ткнулись мягкие конские губы. Жеребец переступил с ноги на ногу, сокращая расстояние между ними, и она обняла его за шею, прижимаясь щекой к теплому боку и чувствуя, как колотится сердце.

— Я знала, что ты меня найдешь…

Сидевший на своем месте Михаил Чарович вздрогнул, услышав эти слова, произнесенные спящей падчерицей.

34

Легкий возок подкатил к переправе, остановился. Паром как раз причаливал, и у берега толпился народ — несколько телег, десятка три мужиков и баб, какой-то курьер. Оставалось еще несколько минут, и он откинул полсть, выбираясь наружу, чтобы немного поразмять ноги.

Каких-то две недели — шестнадцать дней, если быть точным, — он не был тут, а глаз замечал вокруг признаки близкой осени. Начала желтеть трава. Сверкали желтые звезды осенней кульбабы. На березах уже кое-где опадали листья. Рябина убралась гроздьями алых ягод. Цветущая вода в Змеиной даже с расстояния в тридцать саженей выглядела холодной. Ближайшие поля почти все оголились, на некоторых пробивались озими. Деревенское стадо уныло, топталось на лугу, где почти не осталось сочной травы.

Лясота отвернулся, стал смотреть вдаль. На противоположном берегу паром должен был пристать к большой пристани, где сейчас стояли две баржи и небольшой частный пароходик, выкрашенный веселой желто-зеленой краской с киноварно-кирпичной ватерлинией. Чуть дальше, вдоль берега, стояли низкие складские избы, какие-то конторы, а за ними начиналось предместье Загорска, главного города княжества. От пристани шли три дороги — две широкие, в город и вдоль берега вниз по течению Змеиной, и узкая — к далеким, смутно виднеющимся за лесами горам. Где-то в той стороне, в двух верстах от Загорска, была загородная усадьба владетельных князей. С крутого берега ему даже казалось, что он различает слабый блеск крыши на местной церковке. Где-то там он прожил несколько дней, когда мог чувствовать

себя счастливым. Жаль, что понял он это только сейчас.

Паром причалил, началась суета посадки и высадки. На эту сторону переправилось несколько телег — видимо, крестьяне ездили в Загорск что-то продавать и теперь возвращались домой. Едва они успели освободить паром, как на их место заступили другие.

— Пора ехать, — произнес фельдъегерь.

Лясота кивнул, забираясь в возок. В этом путешествии его сопровождали два фельдъегеря. Один скакал верхом, ведя на поводу запасную лошадь, а второй сидел в возке. Время от времени они менялись. И оба приказ не сводить глаз воспринимали буквально, так что Лясота продолжал чувствовать себя под арестом.

На самом деле все совершилось так быстро, что он до сих пор не успел опомниться. Не прошло и часа после разговора с князем Дичем, как его вызвали к коменданту. На тюремном дворе с него сняли кандалы, после чего дали подписать несколько бумаг о неразглашении, усадили в возок и, даже не дав переодеться, повезли к князю Владиславу Загорскому.

Он находился отнюдь не в знакомом доме на Соборной улице, а в особняке на Большой Масловой. Переступив порог, Лясота сразу заметил завешанные зеркала, черные крепы на ливреях лакеев, услышал сдавленный женский плач. Сам князь вышел ему навстречу в трауре, и Лясота невольно пожалел этого человека. Он словно постарел лет на десять, похудел, осунулся и выглядел, словно только что встал на ноги после тяжелой болезни. Даже не верилось, что еще пару недель назад этот заторможенный, с пустым взглядом человек фехтовал на саблях, двигаясь с энергией юноши.

— Вы, — произнес он без всякого выражения. — Здесь.

— Я, — кивнул Лясота. — Что-то случилось?

— Да. — Князь Владислав с усилием поднял голову, оглядел холл, избегая смотреть на людей. — Княгиня Елена, моя бывшая жена, скончалась вчера вечером. Может быть, и раньше. Я последнее время не в том состоянии, чтобы…

— Я вас понимаю. Я здесь, чтобы помочь.

— Чем вы мне поможете? — отмахнулся князь Загорский. — Все кончено.

— Не кончено, раз я здесь.

Сопровождавший Лясоту офицер выступил вперед и протянул князю Владиславу запечатанный пакет. Тот вскрыл его, уронив конверт на пол, пробежал глазами бумагу.

— Вот как, — промолвил он. — Это… Благодарю вас!

На миг в его глазах вспыхнул прежний огонь.

— Благодарите не меня, а Третье отделение, — ответил Лясота. — Я либо умру, либо верну вам княжну Владиславу.

Ситуация складывалась именно так — прощаясь, Юлиан Дич ясно дал понять своему бывшему ученику, что, если его миссия провалится, самоубийство для него будет наилучшим выходом.

— Сделайте это. — Князь порывисто шагнул вперед и стиснул его локти. — Сделайте, и я… я сделаю вас своим зятем!

— Ого! — вырвалось у Лясоты.

— Да. Я был слеп, я не заметил этого раньше. — Словно очнувшись от забытья, князь говорил быстро, блестя глазами. — Мне все казалось, что она — маленькая девочка. Я забыл, что ей уже давно не двенадцать и даже не четырнадцать лет. И за те дни между вами могло возникнуть некое чувство… Я должен был угадать это раньше. Я этого не сделал. Но поймите, я ведь уже терял дочь, когда три года назад Елена забрала ее, уезжая к этому… к человеку, который потом убил ее. Вы подарили мне чудо. Вы вернули отцу дочь. Естественно, я не мог так скоро расстаться со своим сокровищем. Если бы я догадался, если бы не был таким…