Бывший-босс
Шрифт:
— Ну и как тебе с моей внучкой работается, Карлсон? — Мне чудится, что он усмехается. — Глаз пока не дергается?
И хотя глаз у меня дергается и еще как, за Машу хочется вступиться. Да, она необычная, да, порой скажет так, что потом неделю икается, но это ведь не повод всем скопом песочить ее за семейным столом.
— А должен? — говорю я с вызовом. — Для новичка Маша прекрасно справляется и за каких-то две недели уже успела реализовать два крупных объекта.
Сощурившись, старик в течение нескольких секунд пытает меня взглядом,
— Ну, еще бы. Один-то наша карьеристка у меня выцыганила, посопев в жилетку. Ей, мол, Карлсона надо впечатлить.
Когда я встречаю заговорщицкий взгляд Любы, до меня постепенно начинает доходить. Сходство между этими двумя определенно имеется. Говорить все, что приходит на ум, наплевав на то, что думают и чувствуют окружающие.
Так, стоп… Как он сказал? Маша пыталась меня впечатлить? А зачем ей это?
Я машинально поворачиваюсь, убедиться, что старик ошибся, и к своему удивлению, вижу румянец на ее щеках.
— Это было еще до того, как я узнала, что ты несвободен, — виновато шепчет она.
— Слава богу, что у Карлсона завелась Фрекен Бок, — грохочет старик, не желая слезать со щекотливой темы. — А то распродала бы Мария с молотка все непосильно нажитое, пока ты ей замуж выйти не предложил. Ты чего расселся, как жених на свадьбе? Пироги давай лопай. Предложение у меня к тебе есть. На голодный желудок дела не обсуждаются.
Glava 18
Я смотрю, как Люба опускает перед Тимуром тарелку с мясным пирогом, и не могу перестать улыбаться. Пусть быть вместе нам не суждено, но как же приятно на секундочку вообразить, что мы с ним пара, а это наш обычный семейный ужин. Кстати, нужно б не забыть поговорить с Любой о вреде клейковины и предложить ей перейти на рисовую муку.
— Так о чем вы хотели поговорить? — спрашивает Тимур, глядя на деда.
Меня в очередной раз берет гордость за то, как прекрасно он держится. Роб, к примеру, на ужине с папой и пары слов выдавить не смог, а потом и вовсе удрал под неправдоподобным предлогом. После этого мы с ним и расстались.
— Хотел спросить для начала, как ты докатился до жизни такой? — гаркает дед.
— Какой-такой? Моя жизнь меня более чем устраивает. — Тимур бросает беглый взгляд на меня. — Покрайней мере, я так думал.
— Выдыхай, Карлсон. Вопрос был риторическим. И пироги-то ешь. В нашей семье у всех аппетит хороший. Травоядную в расчет не берем. Она у нас не только думает, но и еду переваривает по-особому. Слышишь, Мария? А ты, если на свет пару орущих хиппи решишь произвести, тоже одними сорняками будешь питаться?
— В беременность я планирую перейти на интуитивное питание, — с улыбкой поясняю я. — То есть, кушать все, что потребует мой организм. Я бы рекомендовала тебе попробовать. Порой мне кажется, что ты ешь пироги Любы просто для того, чтобы сделать ей приятно. На этот случай уместнее было бы дарить цветы.
— Ты видишь, чего вытворяет внучка, Карлсон? —
— Вы имеете в виду, являюсь ли я ее владельцем? — побагровев, переспрашивает Тимур.
— Я вроде так и спросил.
— Да, я и гендиректор, и единственный учредитель.
— Тимур сам ее создал с нуля! — не выдерживаю я. — И на сегодняшний день это агентство номер один по версии народного рейтинга!
— Ты глянь, как нахваливает, — хмыкает дед. — Поет тебе такие дифирамбы Фрекен Бок, Карлсон? Не отвечай. Это тоже вопрос риторический. Так вот, вернемся к нашим пирогам. У меня тут кусок земли завалялся в заморских далях. Второй год репу чешу, что с ним делать. То ли в строительство вложиться, но ли попилить на лоскутки и продать. Строительство — дело выгодное, да вот только не доверяю я арабам. Каждый день в мечети поклоны всевышнему бьют, но как дойдет до дела — ведут себя хуже жидов.
— У Тимура бабушка по папиной линии еврейка, — считаю нужным уточнить я, памятуя о шовинизме деда.
— Сочувствую. Так вот. Нужен мне расклад от тебя, Тимур Карлсонович. Почем сможем мой надел реализовать.
— А земля-то у вас где? В Африке, что ли?
— Какого черта мне земля в Африке далась? — морщится дед Игорь. — Нет, в детстве Мария, конечно,просила пару акров в Конго приобрести вместе с черными ребятишками, но, слава богу, ограничилось фермой с хомяками. В Эмиратах у меня участок… В пересчете на наши метры…
Достав телефон, он несколько раз барабанит по нему пальцами, после чего разворачивает экран к Тимуру.
— Вот такое количество.
— Это в метрах? — в голосе Тимура слышится заинтересованность. — Неплохой объем.
— Это в километрах, — снисходительно фыркает дед. — Что скажешь, Карлсон? Потянет ваша «Эллада» такой кусок?
Ошарашено моргая, Тимур тянется за чаем и долго пьет. Когда ставит на стол чашку, его лицо сплошь покрыто красными пятнами. Видимо, цифра оказалась впечатляющей.
— Скажу, что если вы отдадите его на продажу, то можете до конца моей жизни называть меня Карлсоном. Гарантирую, что мое агентство его потянет и на самых лучших для вас условиях.
Я во все глаза смотрю на Тимура, чувствуя, как на меня снисходит поток благости. Так же я себя чувствовала, когда в последний раз стояла на гвоздях. Боже, какой же он… Уверенный, красивый, решительный и… сексуальный.
Покраснев, я невольно свожу колени. Ох уж эта свадхистана (нижняя сексуальная чакра — прим. автора).