Бывший муж моей мачехи
Шрифт:
Двери хлопнули одновременно — входная и та, что вела в кабинет отца. В холле на несколько секунд стало светлее, потом опять погас свет — вошедший закрыл за собой дверь, не подумав о том, чтобы щелкнуть выключателем. Я подалась вперёд, чтобы понять, кто это, но не успела сделать и шагу. Олег сгреб меня в объятия и впился в губы поцелуем, страстным, диким, будто пытался выпить меня до дна, всего двумя-тремя глотками.
И я ответила на этот поцелуй, чувствуя себя последней идиоткой в этом мир, зажмурилась невольно и даже не заметила,
— Ты совсем обнаглел? — истеричные нотки в женском голосе не позволили засомневаться: пришла Викки. Я отшатнулась от Олега буквально на пару сантиметров и только сейчас осознала, насколько была напряжена. Неужели все из-за того, что так боялась прихода отца? Или дело всё-таки в поцелуе, от которого сердце сначала едва не остановилось, а теперь бьется в два раза быстрее, чем должно? — Ключ верни!
— Какой ключ? — изогнул брови Олег, так и не выпуская меня из объятий.
Викки взлетела по лестнице вверх и остановилась в метре от нас, так гневно глядя на Олега, словно надеялась его сию же секунду убить.
— Ключ! — зашипела Вика. — Не делай из меня дуру! Ты ещё скажи, что пришел сюда только ради того, чтобы зажимать у стены эту малолетку?! Тебе мало было, что ты мне всю жизнь покорежил? Да ты ничтожество! Чего ты к нам лазишь? Чего тебе надо?
Я краем уха услышала, как дверь хлопнула ещё раз. Отец? Больше некому.
— Тебе пора научиться здраво оценивать свои силы, Виктория, — усмехнулся в ответ Олег. — До встречи.
.. И прошел мимо неё с таким ледяным выражением лица, что мне даже стало не по себе.
Мне хотелось крикнуть, чтобы он остановился, не оставлял меня здесь одну, но умом я понимала, что Олег должен уйти. Викки ни слова папе про ключ не скажет, она сама его своровала. Интересно, а Олег успел закрыть дверь? Надеюсь, да.
— Ты куда, Олег? — удивленно спросил отец, но я уже не услышала ответ — благодаря Вике, схватившей меня за руку и с силой дернувшей на себя.
Глава восьмая
— Совсем совесть потеряла, — Викки придвинулась ко мне совсем близко и, казалось, была готова загрызть. — Ключ верни!
— Я не понимаю, о чём ты, — я попыталась высвободить руку из её цепкой хватки, но потерпела неудачу. Притворявшаяся хрупкой Викки могла быть очень долго, но, когда ей вдруг было нужно, стала такой сильной, что я вновь ощутила себя маленьким ребенком, которого можно ударить, оскорбить, обидеть. — Какой к чертям ключ?
— Ты ещё скажи, что сюда пришла только для того, чтобы с ним позажиматься! Дрянь малолетняя!
— Викки, ты совсем.
Я не договорила. Викки внезапно отпустила моё запястье. И с силой ударила меня по лицу.
Щеку обожгло будто огнем. Я невольно вскинула руку, прижала прохладную ладонь к пылавшей коже и поняла, что сейчас заплачу, как бы ни пыталась сдержаться.
— Что тут происходит?! — отец наконец-то
— Твоя. твоя жена, — прошипела я, цедя слова так, как будто они были отборным ядом, — только что оскорбила Олега и дала мне пощечину. Не хочешь спросить у неё, почему она это сделала?
Я расправила плечи и, пытаясь выглядеть максимально гордой и при этом оскорбленной — не сказать, что это сложно, я в самом деле оскорбилась, — сбежала вниз по ступенькам.
— Эта малолетняя потаскуха, — донеслись до меня визгливые оправдания Викки, — разве что ноги не раздвинула перед твоим деловым партнером! Голова у неё разболелась, тошнит её! Да она только и думает, как прыгнуть ко взрослому мужику в постель и.
— Рот закрой, дура, — гневный оклик отца заставил меня вздрогнуть. Я уже почти дошла до двери и с трудом сдержалась, чтобы не оглянуться и не посмотреть, что там между ними происходит.
Неужели наконец-то он поймет, что его распрекрасная Викки — совсем не идеальная женщина, на которую можно положиться? Мне ужасно хотелось увидеть, как он накричит на неё, а лучше — ударит, просто велит замолчать и не вмешиваться в дела.
Заслужила.
Но мелкая мстительность не стоит того, чтобы сейчас наблюдать за лопотанием Викки с красной щекой и со слезами на глазах. Да и я, если честно, не испытала ожидаемого удовольствия от этой ссоры. Скорее какое-то глухое, смешное бессилие, как будто меня в очередной раз разочаровали.
Я выскочила на улицу, закрыла за собой дверь, но далеко не ушла. У ворот опять ходил туда-сюда Федор, но подойти ко мне не рискнул.
Понимает ведь, если моя покрасневшая щека — это результат удара отца, то жалеть меня нельзя ни в коем случае. Мало ли, вдруг вылетит с работы за ненужную поддержку. Такое хлебное место потом днем с огнем не найти, папенька хорошо платит.
И имеет право за это делать всё, что ему в голову взбредет.
Я медленно опустилась на ступеньки крыльца, поджала колени к груди и обхватила их руками, стараясь сдержать слезы. Отец никогда не называл мою маму дурой. Он её, конечно, разлюбил, не желал её видеть и говорил, что этой женщине не место в нашем доме
— женщине, как будто они не прожили в браке столько лет, — но ни разу не повышал на неё голос. Не вот так.
Но и мама не делала таких глупостей, как Викки.
Интересно, что она отцу скажет? Что она у него ключ стащила, потом залезла Олегу на колени, потому что он её бывший муж, и Викки хотелось поэкспериментировать, а теперь плюется ядом, потому что Олег этот ключ стащил?
О, нет. Такая правда не в стиле Викки.
За моей спиной громыхнула дверь, и я стремительно обернулась, надеясь, что выгляжу по крайней мере не жалко. И что там не Викки, даже если и с аналогично покрасневшей щекой.