Бывший муж моей мачехи
Шрифт:
Надеяться на то, что всё хорошо закончится.
— Так что жду вас завтра утром, будет моё дежурство, — я буквально видела, как улыбался Анатолий Игоревич, — сможем обсудить все детали и займемся последним этапом подготовки к перевозки.
— Да, — кивнула я, хотя знала, что врач не может меня видеть. — Да, конечно, я буду!
— До свидания.
— До свидания, — попрощалась я практически шепотом — и буквально взлетела с кровати.
Теперь я могу наконец-то покинуть этот ужасный дом. Сбегу из этого сумасшедшего дома, навсегда попрощаюсь со всем, что связывает меня с отцом. Надо только… Надо…
Я
Минимальный набор вещей, которые легко можно унести с собой. Немного денег — сумма, оставленная на черный день, когда понадобится немедленно покупать какие-нибудь лекарства. Всё, что я хотела забрать с собой, с легкостью поместилось в небольшую дорожную сумку, которая издалека даже не должна была вызвать у отца подозрений. Впрочем, сейчас мне было всё равно. Я забыла об осторожности и мечтала только о том, чтобы покинуть дом. Раз и навсегда. Я больше не вернусь сюда, в эти богатые хоромы, даже если папенька станет в ногах валяться и умолять меня вновь сыграть роль наследницы его империи. Если эта империя, конечно, всё ещё существует.
Больше не заботясь ни о чем, я выглянула из комнаты. В коридоре было пусто, и я, убедившись в том, что могу спокойно покинуть дом, вышла из спальни и тихо направилась вниз по ступенькам. Оставалось только обуться и выйти на улицу, вот и всё. И пересечь холл, конечно же. Но ни Федор, ни кто — то из прислуги, ни сам отец или Викки не спешили выскочить мне навстречу, чтобы остановить.
Я бы так и прошла спокойно мимо, но что — то заставило меня замереть, остановиться, прислушаться к доносящимся из гостиной звукам. Дверь была прикрыта, но неплотно, потому я всё ещё могла слышать звон голосов. Отцовский, с трудом не срывающийся на крик, льстивый Викин и.
Олега.
Разумеется, я его узнала. Это было бы довольно трудно — не признать человека, с которым.
Я велела себе оборвать мысль и тихо, крадучись, подошла к двери. Застыла, заглядывая в щель, и почувствовала, что мое сердце, которое до этого глухо билось в груди, заколотилось так, словно вот-вот разорвется на мелкие части.
Мой отец носился по гостиной, будто ужаленный. Он несколько раз порывался подойти к Олегу, но натыкался на взгляды накачанных незнакомцев в костюмах — вероятно, это была охрана. Сам Лавров вальяжно расселся в кресле и наблюдал за моим отцом с издевательской улыбкой на губах.
А на поручне кресла устроилась Викки. Сверкающая, как начищенная монета, довольная Викки, сейчас смотревшая на моего отца взглядом победителя. Или отомщенной… Не знаю, как лучше было бы это охарактеризовать. Я просто не нашла в себе достаточно сил вникать, отпрянула от двери и сделала шаг назад. Неужели этот всё правда? Неужели Олег провернул всю эту аферу только для того, чтобы вернуть себе принадлежащее ему по праву? Не только деньги, но и жену? Должно быть, Викки тоже участвовала в этой афере. Не просто так она в последние дни совсем перестала бояться отца
Господи!
Я зажмурилась. Мне больше всего хотелось сейчас ворваться в гостиную и выцарапать Олегу глаза. Или Викки. Или хотя бы спросить, как это всё понимать! Но я запретила себе это делать. Он ведь выполнил то, что обещал мне. Оплатил лечение мамы. Как я могу предъявлять ему претензии, если моя мама всё-таки получит свой шанс выжить?
Нет. Если есть такая возможность, я должна просто развернуться и тихо уйти. И больше никогда не вспоминать этого человека. Вычеркнуть его из воспоминаний.
Я вздрогнула, почувствовав, как чья-то рука опустилась мне на плечо.
Не знаю, каким чудом я сдержалась, чтобы не закричать, и заставила себя медленно, спокойно обернуться. В голове за эту секунду промелькнул миллион самых ужасных мыслей. Я была уверена: это кто-то из людей отца, решившего, что должен как-то отомстить или. Я не хотела даже предполагать.
За моей спиной стоял мужчина. Даже сквозь пелену страха я как-то отстраненно отметила, что он, наверное, один из самых красивых представителей мужского пола из всех, кого я когда-либо встречала. Высокий, стройный, хорошо сложенный, он был моложе Олега — наверное, ему лет двадцать пять, — и выглядел не особо страшно, хотя однозначно мог скрутить меня одной рукой.
Тем не менее, незнакомец улыбнулся, и его синие глаза — ярче, чем обычно бывают у людей,
— как-то загадочно сверкнули. Он поднял руки вверх, будто подчеркивая, что безоружен, и промолвил, как ни в чем ни бывало:
— Привет. Ты, наверное, дочь этого престарелого горе-игрока, Дмитрия Павлова?
Я сумела только кивнуть, всё ещё с опаской рассматривая незнакомца.
— Вольный, — представился он, протягивая мне руку. — Но для такой красавицы можно просто Алекс.
— Стася, — я неловко сжала его ладонь, ощутив жар пальцев, и тут же одернула руку, внезапно покраснев. — Можно. Можно, я пойду?
Алекс скептически окинул меня взглядом, усмехнулся при виде сумки и вполне спокойно произнес:
— Ну, в принципе, я не задерживаю, но ты выглядишь как-то не очень, — я покраснела ещё сильнее. — Обычно когда девушка становится землистого цвета, это значит, что очень логично вызвать ей врача.
— Я хорошо себя чувствую.
— И собираешься больше никогда не вернуться в этот дом, — протянул Вольный.
— Откуда…
— На лбу капс-локом, — пожал плечами он. — Может быть, поговоришь с Олегом? Он упоминал о тебе. Он.
— Я знаю, где он, — оборвала я Вольного. — Я просто хочу уйти. И больше никогда не видеть ни Олега, ни мою мачеху, ни папеньку.
— Вот как, — Алекс изогнул губы в усмешке. — Хорошо, не настаиваю. Но, может быть, ты возьмешь с собой чуть больше вещей, раз уж покидаешь старую жизнь? Лучше уходить из отчего дома не нищей.
Я, не удержавшись, закатила глаза.
— Какая тебе разница?
— Никакой, на самом деле, — пожал плечами Алекс. — Я частенько видел, как умственно и морально отсталые люди по типу твоего отца проигрывают бизнес, недвижимость, жену и чуть ли не детей на органы. Это бывает немного противно. Но, как я понимаю, тебе всё равно? — он смерил меня взглядом. — Ты даже не знаешь, как твой папенька лишился бизнеса.