Бывший муж
Шрифт:
Эрни поняла двусмысленность его замечания. Порозовев, она взглянула на него, на секунду забыв о ломоте в висках.
– Мне кажется, что ты принадлежишь к той категории мужчин, которые убеждены, что место женщины у очага и она должна безропотно исполнять любую мужнину прихоть. Я права?
– Я считаю, что у женщины более специфические функции, – многозначительно произнес он. – Странно, мы обсуждаем такой скользкий вопрос, а ты еще ни разу не запротестовала.
– Ты слишком переоцениваешь себя и почти уверен, что у меня не хватает смелости, –
– Я ничего такого не думаю, я просто знаю, что тебе нравилась семейная жизнь, – сказал он. – Во всяком случае, в самом начале нашего брака ты как-то сказала, что хочешь научиться быть хорошей женой. И, пожалуйста, не возражай. Ты все равно не помнишь, говорила это или нет, – жестко добавил он.
Она прижалась к спинке кресла и обхватила руками голову, которая раскалывалась от боли.
– Ты прав, – сквозь зубы процедила она. – Я не помню.
Румянец исчез с ее лица, сменившись болезненной бледностью. Дрожь вновь начала сотрясать ее тело, но он не сдвинулся с места, не сделал никакой попытки помочь ей. В прошлый раз он был более заботлив. Когда же она снова взглянула на него, то увидела, что губы у него расплылись в усмешке.
– Не вижу ничего смешного… – начала она, сразу же порозовев, но он усмехнулся еще шире.
– Ну и забавная же ты. Я, признаться, забыл, что ты можешь быть такой кошечкой-злюкой.
Почувствовав, что боль отпустила ее, она тоже состроила гримасу.
– Вот уж не думала, что могу вспылить, – согласилась она.
– Ну, характерец у тебя что надо. По этому поводу мы не раз с тобой скрещивали копья, – засмеялся он.
Не выдержав, она легонько усмехнулась, неожиданно обнаружив, что увидела его сейчас совсем с новой стороны. Смех разгладил суровые черты его лица, придав ему еще большую привлекательность. У нее даже сердце замерло. Когда их взгляды встретились, смех умолк, но Эрни так и не смогла отвести от него глаз, поддавшись гипнозу этого нового обаяния.
– Тебе лучше лечь в кровать, – посоветовал он.
– Что?
Когда он на какой-то момент отвернулся, чары исчезли.
– Очень не хочется, чтобы сестра сделала мне выговор за то, что я утомил тебя.
– Со мной все в порядке, – соврала она.
– Ты неважно выглядишь. Голова болит?
Она не ответила, только отвела глаза.
– Я хотела бы, чтобы ты рассказал мне о Нью-Йорке, – отважилась попросить она.
– Расскажу в другое время.
Она подняла глаза.
– Значит, я увижу тебя снова?
Он пожевал губами, словно о чем-то раздумывая. Во всяком случае, так ей показалось.
– Ну, конечно, я снова навещу тебя, – заверил он.
Грэм оказался человеком слова. В этом Эрни убедилась через несколько дней. Поскольку она даже не надеялась выяснить подробности, касавшиеся их брака и причин его разрушения, Эрни не затрагивала эту тему в течение нескольких дней.
Когда Грэм сказал, что не намерен ворошить прошлое, он, скорее всего, имел в виду, что она просто не поймет,
Обычно он приходил в полдень. За несколько минут до его появления она уже нетерпеливо поглядывала на часы и прислушивалась, не звучат ли его шаги по коридору. Иногда случалось, что он приходил раньше и покидал ее, проведя в палате всего лишь несколько минут. Однажды, находясь у нее в течение двадцати минут, он стал чаще, чем всегда, смотреть на часы. Она даже не обиделась, хотя на языке так и вертелось укоризненные слова.
– А подольше ты не можешь задержаться? – только и спросила она.
– Дела, – коротко бросил он.
– Но обычно ты проводишь здесь довольно много времени, – возразила она, не сумев скрыть своего разочарования. Неожиданно для нее он согласился продлить свой визит.
– В те дни, когда я бываю в Лондоне, у меня очень напряженная программа, – пояснил он.
– Посещение больницы тоже входит в эту программу? – с иронией спросила она. – Тут у тебя тоже дело?
Он долго смотрел на нее. Взгляд был холодным.
– Ты считаешь, что для этого должна быть иная причина?
Почувствовав себя неловко, Эрни отвернулась.
– Нет, нет. Разумеется, нет, – пробормотала она. Невольно она продолжала думать о том, при каких обстоятельствах они встретились в первый раз, что потом развело их? Ирония судьбы? Или что-то большее – разные мироощущения? Она изменила положение в кресле-каталке и очень неудобно повернулась, поморщившись от боли. Да, да. Что же говорил он ей о любви?.. – Мне кажется, у нас просто нет времени, чтобы как следует поговорить, – продолжила она, отрываясь от своих мыслей.
– Разве мы не говорим сейчас? – Он на минуту отвернулся к окну и вновь посмотрел на нее. На лице было удивление.
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду! – возразила она.
– Может быть, тебе кажется, что я отнимаю у тебя время? Тогда мне, наверное, лучше вовсе не приходить сюда?
– Что ты, что ты, – залепетала она, глядя на него. Внезапно в голове застучали тревожные молоточки. Это он серьезно? – Ты же знаешь, что я… я рада твоим посещениям…
– Рада потому, что тебя больше никто не навещает. – Лицо у него было бесстрастным.
– Нет, нет! Это не имеет никакого значения!
– Думаю, что если бы я не появлялся здесь, то к тебе приходили бы твои корнуоллские друзья, – продолжил он свою мысль.
– Грэм, ты не уедешь, да? Я имею в виду твое возвращение в Нью-Йорк, – неожиданно для себя сказала Эрни. При этой мысли у нее неприятно засосало под ложечкой.
Он прищурил глаза.
– Когда-нибудь, я должен поехать туда.
– Но ты вернешься? – воскликнула она. – Иначе откуда я узнаю, где ты и как связаться с тобой? – По каким-то неясным причинам ее вдруг охватила паника. – Ведь до сих пор я ничего о тебе не знаю!