Ц 6
Шрифт:
— Я перецеловала тебя везде, каждый сантиметрик, раз по десять…
— Везде, везде? — изобразил я сомнение. — А вот здесь, за ухом?
Девушка навалилась на меня, дотягиваясь и легонько прикусывая мочку.
— Давай укроемся?
— Давай. Где одеяло? А, вон…
— Нет-нет, лежи! Я сама…
Девушка перекатилась в постели, встала и прошла к окну на цыпочках, замирая. Облитая лунным сиянием, она была неотразима.
— Какая красота!
— Согласен…
— Да я не про себя! — хихикнула Рита. — Глянь!
Я подошел и обнял любимую за плечи. За окном
— Будто на другой планете… — прошептала девушка, кладя ладони на мои руки. — А мы совсем одни… — она встрепенулась: — Помнишь?
— Как сейчас! — примерил я добродушную улыбку.
Дотянувшись до куртки, нашарил в кармане маленькую бархатную коробочку. Я купил его перед Новым годом, когда все понял про себя и Риту. За колечко 750-й пробы с бриллиантиком отдал почти шестьсот рублей, но оно того стоило — авторская работа! Да и камушек ни за что не вывалится — советская ювелирка надежна, как автомат Калашникова.
Неожиданно во мне вызрело понимание, что за всеми этими суетными мыслишками прячется обыкновенная робость. Хотелось что-то такое сказать, памятное, даже пафосное, но не голышом же!
Я молча раскрыл ладонь. Девушка вывернула голову, и пискнула:
— Мне?..
Слов не было, мыслей тоже. Моя голова нелепо дернулась, изображая кивок.
В ночном свечении бриллиантик сверкнул иглисто и холодно, преломляя голубой блеск лунных морей.
— О-о-о…
«Да что ж ты так нервничаешь? — уговаривал я себя. — Будто мальчик, влюбившийся в соседку по парте! Уймись!»
Вдо-ох… Вы-ыдох… Вдо-о-ох…
— Выйдешь за меня?
Рита стремительно крутнулась в кольце моих рук, и часто закивала.
— Да! Да! Да! Миленький… — два жарких поцелуя в шею. — Любименький… Да, Мишенька, да-а!
Пятница, 4 февраля. День
Абхазская АССР, озеро Рица
Накинув овчинный полушубок, Брежнев спустился на плавучую веранду. Та даже не колыхнулась — при Сталине умели строить. Озеро, обрамленное лесистыми горами, разлилось стеклянной гладью. Зеркало вод не замерзало, даже слюдяных заберегов не видать — юга!
Снегу, правда, хватало, рыхлого и липкого, но вершины лишь подернулись белыми разводами, по-прежнему зеленея темной хвоей — всю неделю без осадков. Дорога к даче вождя чернела мокрым асфальтом, лишь на обочинах серели подтаявшие сугробы. А если б выпало, то всё — не пройти, не проехать…
Генсек торопливо, пока никто не видит, раскрыл начатую пачку «Дуката» и закурил, упиваясь ароматным дымком. Прижмурился от щекочущей струйки, затянулся жадно.
Размеренные шаги за спиной его не обеспокоили — прикрепленные ходят пружинисто и бесшумно, в любую секунду готовые открыть огонь на поражение. Это кто-то из команды…
— Искали, Леонид Ильич?
Брежнев окончательно расслабил плечи, поворачиваясь навстречу Андропову. Председатель КГБ зябко кутался в пальто, обмотав шею серым шарфом.
— Мерзнешь, что ли? — ухмыльнулся генеральный. — А горячее
— Остыло с возрастом, — лицо Андропова перетянуло улыбочкой.
Хохотнув, Леонид Ильич затушил окурок о край урны, и заговорил серьезным тоном:
— Как там с Кириленко? Нашли что-нибудь?
— Напали на след, Леонид Ильич, — бодро доложил Ю Вэ. — Позавчера обнаружили «ЗиЛ» Андрея Палыча — в Калининской области, у дома лесника. Махнулись, говорит! Кириленко пересел на старый «Москвич», а егерю, или кто он там, оставил свой лимузин.
— Хитер! — хмыкнул генсек.
— Скорее, глуп, — наметил улыбку Андропов. — Загнал бы «ЗиЛ» в чащу — и кто бы его нашел? А так… Гаишники приметили «Москвичонок» в Ленинграде. Отсекаем все пути отступления, милиция работает по плану перехвата. Подключили наших оперов и даже курсантов. Ищем!
— Ты вот что, Юр… — ворчливо заговорил Брежнев. — Запомни: живым он нам не нужен. Устраивать показательное судилище? А зачем? Слыхал, небось, какой вой на Западе подняли? «Огонь по мирным демонстрантам»… «Жестокие расправы с борцами против кремлевского режима»… Тьфу!
— А чего еще от них ждать? — фыркнул председатель КГБ. — Хорошо, Леонид Ильич, я уточню задание для опергрупп.
— Во-во, уточни… Ладно, пошли, Юра, а то и правда, колотун!
Политбюро собралось в столовой сталинской дачи. Именно дачи, сделал ударение генсек. Не дворца мраморного, не терема — так, скромного теремка, выкрашенного в зеленый. По слухам, краску того же цвета использовал Карлсон для своего домика на крыше…
Бегло улыбнувшись несерьезным мыслям, Брежнев устроился за большим столом, бросая взгляды на собравшихся. Многих перелет из Москвы встряхнул, растормошил по-хорошему. Хоть и не лето, однако Абхазия всё та же — и горы, и море.
Михаил Андреевич побрюзжал, как водится, о трате народных денег, но перемена мест и ему по душе. Суслов по привычке сидел в своем старом пальто, хотя отопление уже дали — батареи щелкали вовсю, изгоняя промозглость.
— Приступим, — неторопливо сказал генсек, и разговоры за столом стихли. — Та-ак… Отсутствуют товарищи Гришин и Кунаев. По уважительным причинам. До чего Москву довели, сами видели, так что Виктору Васильевичу есть, чем заняться. А Динмухамед Ахмедович весь в трудах, аки пчела…
Члены Политбюро вежливо посмеялись, и Брежнев предоставил слово академику. Все задвигались, будто желая согреться, а Велихов, скромно сидевший в сторонке, тут же вышел к большой карте Кавказа.
— Нынешний план автономизации, товарищи, — бойко начал он, — не менее успешен, чем деление страны по территориальному признаку, но более приближен к действительности. Мы не дадим разгуляться национализму, используя межэтническую рознь! Начнем с Грузии, — Евгений Павлович шлепнул ладонью по карте, заходившей волнами. — Наша группа предлагает обмен территориями между Грузинской ССР и РСФСР. Российская Федерация получает Абхазию, Южную Осетию, Джавахетию и полосу вдоль турецкой границы до самой Армении, а Грузии взамен достанутся мусульмане Кабардинской, Балкарской, Карачаевской, Черкесской, Чеченской, Ингушской и Абазинской АССР!