Царь-дедушка

Герасимов Алексей

– - А можно я тоже снова послушаю?
– - встрепенулся Асир.
– - Про подвижника Айболита было очень интересно.

– - Ну идем.
– - вздохнул я.

Утмир мигом унесся в свою спальню, и когда я в нее вошел, то уже лежал под одеялом с самым смиренным видом. Какой актер пропадает...

– - Ну, значит так.
– - произнес я, присаживаясь.
– - В одной стране жил да был купец, и было у него три дочери. Однажды собрался он отплыть по своим купеческим делам, и спросил дочек, чего им привезти из заморских стран в подарок. Старшая попросила драгоценных украшений, средняя -- дорогих и редких тканей, и лишь младшая, любимая его дочь,

сказала, что не нужно ей ничего -- только цветочек аленький.

Утмир хихикнул.

– - Дедушка, а она у купца не дурочка ли была?

***

То что на заседании в понедельник князья насмерть разругаются -- это можно было Вангой не быть, чтобы предсказать. Ну, ещё бы, вкладываться надо примерно в равных долях, а все преференции получат восемь князей и царь. Да как так-то?!

Валисса глядя на весь этот Великий Сброд... виноват, на собрание первых людей государства, лишь иронично кривила губы, прихваченные (на правах стажеров) на совет царевичи -- пущай привыкают, набираются практических навыков, -- этот кильдим наблюдали в некотором ошалении, и лишь примас хранил стоическое спокойствие.

Ну еще бы, расходы церкви в этом деле минимальны -- выделить потребное количество жрецов для переселенцев и выдать им подъемные с командировочными. По сравнению с тратами других это просто ни о чем.

Ну и я, старый, все больше помалкивал, да слушал в оба уха.

Наконец, когда разгоряченные дебатами владетельные уже были готовы вцепиться друг другу в бороды, мое величество, напрочь к тому моменту отсидевшее пятую точку, взяло слово.

– - Тише, князья, храните степенство!
– - произнес я, поднимаясь.
– - Довольно вам уже уподобляться базарным торговкам! С чего вы вообще взяли, что в первой волне переселенцев люди только из Самватина, Баграта, Хатикани, Аршакии, Софены, Коваргина, Гепии, Западной Тимариани и Шехамы будут?

Ропот в зале стремительно затихал, а сами владетельные начали опускаться на свои места.

– - Безусловно, переселенцы отправятся из всех земель.
– - продолжил я, неспешно двигаясь по проходу между княжескими местами.
– - Другое дело, что в первую очередь переселена должна быть самая голытьба. Крепких хозяев, согласитесь, друзья мои, никакого смысла с насиженных мест срывать нет, а вот бедняки... Ну какой с босяков может быть навар, кроме головной боли? Оброк они платят -- сплошные слезы, им самим-то на прокорм еле хватает. Отработчики на княжьих и царских землях из них тоже... Прямо скажем, не очень -- если живешь впроголодь, так и сил на труд никаких нет. Но вот злословить, копить злобу, обвинять нас в своих, да и чужих тоже, бедах -- это они могут, мастаки просто. Да, пока еще -- но только пока, -- они не настолько оскудели, чтобы бунтовать, но, поверьте, владетельные, скоро, очень скоро общинам земли будет не хватать, наделы станут недостаточными для того, чтобы прокормить крестьянина, и тогда голодные бунты неизбежны.

Я обвел взглядом собравшихся -- князей и приглашенных на совет ответственных за начальную часть колонизации чиновников, -- и усмехнулся.

– - Разумеется, мы все могли бы поделиться с землепашцами своими собственными землями...

В зале послышались глухие шепотки.

– - ...и Святое Сердце наверняка бы такой шаг одобрил. Да только он там, -- я ткнул пальцем вверх, -- на небесах, ему нет нужды содержать дружинников и домочадцев, заполнять амбары на случай голода, и участвовать во множестве других, не менее неблагодарных занятий. Так что раздавать общинникам

владения мы, пожалуй, не станем. Лучше тем, кто нынче лишен почти всего, мы дадим возможность заполучить все. Все, необходимое им для процветания, ибо сказано было: «Дай голодному рыбу, и он ее съест, после чего снова будет голодать. Дай ему рыбацкую снасть, и он прокормит себя сам». Верно я говорю, Первосвященный Йожадату?

– - Воистину.
– - кивнул тот.
– - Мудрость твоя, о царь, не знает границ.

Конечно не знает -- церковникам землицы тоже принадлежит немало, «а свои деньги я никому не отдам».[ix]

– - Именно потому, досточтимые князья, я и говорю -- в первую очередь нам надобно избавиться в наших землях от бедняков, дабы добрые хозяева еще более процветали.
– - я дошел до конца зала, до самых дверей, развернулся, и столь же неспешно двинулся обратно.
– - Не наша вина, что именно в горных районах земли, пригодной для обработки, менее всего, а, следовательно, и люд там самый бедный в Ашшории. Но...

Тут я попытался изобразить благостную улыбку.

– - ...не стоит забывать о том, что эти люди хотя и бедны, но свободны. Они не рабы, не чья-то собственность. Поэтому нет разницы, из какого княжества будет выезжать телега с крестьянскими пожитками -- получать под свою руку новые владения будет каждый из вас, соразмерно вкладу в наше общее дело. Ибо сказано было, что как потопаешь, так и полопаешь.

До трона я дошел под бушующую бурю эмоций в зале заседаний -- владетельные срочно пытались сообразить, кто будет наибольшим выгодоприобретателем при таком раскладе и не пора ли им снова повторить попытку вцепиться друг другу в бороды.

Первым в ситуации сориентировался примас -- покуда князья еще только лишь успокаивались, осознавая, что никто обиженным не уйдет -- главное дать не меньше иных прочих, Йожадату склонился в своем кресле и негромко у меня поинтересовался:

– - Государь, а мать наша, Церковь, для вспоможения столь богоугодному делу как борьба с язычниками может принять в заселении степи финансовое участие?

– - Ну разумеется -- может, Первосвященный.
– - самым что ни на есть ласковым тоном отозвался я.

И после небольшой паузы, дождавшись удовлетворенного кивка первосвященника, благостным голосом добавил:

– - Если совет решит признать тебя князем Церкви, разумеется. Ведь согласись, иначе как-то несправедливо выходит -- надобно будет дать и другим достойным людям возможность деревенькой-другой обзавестись, а это владетельным, как ближайшим к трону, прямая обида и урон чести.

Ну вот и поглядим, любезный архипоп, как ты выкручиваться теперь станешь. Твое при Кагене непомерное (по меркам князюшек) возвышение почти всем поперек горла, да и история нас учит, что светская и духовная власть постоянно были в контрах, а если ты теперь попытаешься с владетельными совершенно официально в статусе уравняться...

Разделяй и властвуй, Лисапет! Разделяй и властвуй!

Тем временем мнения князей разделились, и слово взял Лексик Баратиани -- пожалуй, на этом заседании, самый спокойно ведший себя из владетельных.

– - Государь!
– - произнес он, встав и поклонившись.
– - Не сочти за непочтительность с моей стороны, но дозволь мне выразить сомнение, каковое, я слышу, многие тут разделяют.

Вот нежданчик-то...

– - Верность твоя короне общеизвестна и не подлежит сомнению, так что последним я буду, кто усомнится в твоем почтении к престолу.
– - кивнул я.
– - Говори, князь.