Царь девяти драконов
Шрифт:
С-и-и-рр-у-ш-ш-ш-ш…
«Нет, — внезапно подумала Абхе, — не стоило. Ибо те дни, что я провела вместе с Шанкаром, были лучшими в моей жизни… Жаль, что они продлились недолго…».
Теперь слезы соленым водопадом текли по изможденному и израненному лицу. И когда носилки достигли вершины, взор девушки затуманился окончательно.
Один из стражников рявкнул что-то в ухо, но Абхе не расслышала. Ей в тот миг было все равно. Окрик повторился. Она не среагировала. Тогда воин схватил ее за волосы и резко поднял. Страшная боль пронзила бедро. Абхе не выдержала и закричала, но ее крик потонул в радостном гуле. В этот раз
«Богиня-мать, Прародительница жизни, пусть это все закончится быстро… пусть это все закончится быстро…».
Она шумно выдохнула. Тело пробил озноб. Абхе стала замерзать. Девушка не видела, что палач перехватил гэ поудобнее, приготовившись нанести удар. Лишь почувствовала, как затихла в предвкушении толпа. В предвкушении долгожданного представления и жертвоприношения.
«Каран… прости меня…».
[1] Что?!
[2] Закрой рот!
Глава 19
Абхе зажмурилась в ожидании неизбежного. Она чувствовала колебание воздуха. Осязала, как палач, ухмыляясь, прготовился опустить страшное лезвие вниз. Но нет, не на голову. Ведь это будет слишком легко. Слишком быстро. А люди, собравшиеся на площади, пришли не за коротким представлением.
«Я постараюсь не кричать… Богиня-мать, дай мне сил… я постараюсь не кричать...».
Вокруг повисла мертвая тишина. Все ждали начала. Начала жертвоприношения. Но даже среди этого безмолвия можно было различить колыхание толпы.
Кривая усмешка слетела с уст палача. Лицо его стало непроницаемым и торжественным. Перехватив гэ поудобнее, он взял древко обеими руками и приготовился нанести первый удар, строго помня наказ — не убивать сразу. Ладони язычницы, коими та упиралась в глиняный алтарь -- превосходная мишень. С них он и начнет.
«Во славу Шанди» — подумал палач и замахнулся, как внезапно раздался грозный окрик.
— Стой!
В наступившей тишине он прозвучал подобно раскату грома. Толпа слабо охнула. Палач замер и удивленно оглянулся через плечо. Туда, где начиналась священная роща, и еловые ветви свисали, едва не касаясь головы.
Абхе вздрогнула и резко подняла веки, широко раскрыв глаза. Сердце в груди подскочило. У девушки перехватило дыхание.
— Шанкар? — прохрипела она, не веря своим ушам.
***
Когда черная псина столкнула его в пропасть, он выронил кинжал. Тот тихо брякнул о мостовую, но охотнику в тот момент было не до того. В последний миг он умудрился схватиться руками за край, сильно отбив пальцы. Зверь вцепился в тигриную шкуру на спине и продолжал, тихо рыча, неистово рвать ее, стремясь добраться до кожи. Шанкар не мог ничего сделать, ибо если отпустит руки, то полетит вниз — в бездонную пропасть. Взобраться наверх с крепкой и тяжелой тушей на горбу, которая еще и пытается разодрать тебя в клочья — тоже невозможно. В какую-то секунду охотнику почудилось, что это все — печальный, бесславный конец. Еще немного, и клыки доберутся до шеи… Как вдруг почувствовал, что шкура начинает стремительно рваться и сползать с плеч. Еще мгновение — остатки некогда красивого трофея полностью разошлись и полетели во тьму бездны, увлекая за собой беснующуюся тварь. Лишь спустя миг до Шанкара долетел ее испуганный
«Надо двигаться… надо двигаться…».
Пальцы готовы были разжаться, накатила сильная слабость, поэтому Шанкар заставил себя открыть глаза и подтянуться. Издав тихий стон, он перевалился через край и распластался на земле, стараясь восстановить дыхание. При этом не слишком шумно глотая воздух ртом. Взор устремился в ночное небо, усеянное ковром многочисленных звезд. Слух максимально напрягся. Шанкар готов был в любой момент услышать гневный оклик караульного и очередной звон набата, но пока все оставалось тихо.
«Ненадолго… это ненадолго».
Кое-как отдышавшись, он поднял кинжал и огляделся. Второй стражник уже возвращался с противоположного конца площади. Еще минута-две, и он заметит пропажу товарища.
«Сейчас… сейчас!».
Не теряя ни секунды, охотник осторожно перемахнул через край и снова повис над пропастью. Слабость не прошла, пальцы ныли, но он не мог позволить себе медлить. Осторожно перебирая руками и ища по возможности ступнями опоры, Шанкар начал медленно передвигаться к святилищу со стороны обрыва. Земля была местами мягкая и легко поддавалась. Он был примерно на середине пути, когда до слуха донеслись удивленные возгласы и тревожные крики. Кажется, пропажу караульного уже заметили. Но охотник не останавливался. Крепко стиснув зубы и не обращая внимания на слабость, он продолжал путь к цели. И тот показался ему длинною в вечность. Пару раз ноги соскальзывали, а онемевшие пальцы готовы были разжаться. Комки земли тихо падали вниз, в бездонную пропасть. Но собрав все силы и волю в кулак, Шанкар двигался дальше. Не ради себя. А ради тех, кто был ему дорог.
«Это все из-за меня… надо было уйти отсюда раньше… это все из-за меня…, но я не позволю… не в этот раз… не в этот раз!».
Когда он, наконец, добрался до нужного места и с трудом взобрался наверх, то уже почти ничего не чувствовал. Охотник рухнул лицом в землю, стараясь отдышаться. И на этот раз его не заботило, услышит ли кто или нет. Настолько оказался измотан. Он пролежал так около десяти минут, не различая ничего, окромя собственного дыхания. Тяжелого и глубокого. Руки тряслись от перенапряжения. Успокаивало лишь одно — он на месте, а до рассвета еще несколько часов. И у него будет время на то, чтобы придумать, как поступить дальше…
Ему повезло. Судя по всему, для местных эта роща считалась настолько священной, что на ее землю не позволялось заходить даже воинам с оружием. Поэтому стражники несли пост исключительно вокруг святилища, не заходя внутрь. За весь день Шанкар, спрятавшись за толстым стволом ели, видел лишь несколько человек. Судя по пестрым одеждам, знатных господ. Чистые и ухоженные, они почтительно склонялись перед алтарем, на котором лежали золотые таблички с непонятными письменами. Произносили такие же непонятные молитвы и, поклонившись, удалялись.
«Величайшая святыня Хучена».
Когда же после полудня на площади перед Храмом стал собираться городской люд, охотник понял — Сюин не ошиблась. Обряд жертвоприношения пройдет именно здесь. И у него уже имеется план, как ему помешать. Шанкар испытывал слабость. Он давно нормально не ел и не пил. А события последних дней вконец истощили силы. Но охотник не намерен был отступать. Он должен. Обязан спасти их…
И когда посреди гула улюлюкающей толпы показались носилки, а следом волокли юношу с мешком на голове, Шанкар осознал, что пора. В этот миг на него все равно никто не смотрел, да и навряд ли кто заметил бы среди плотно растущей хвои грязного незнакомца. Но у самого его екнуло сердце.