Царь Фёдор и машины Эдема
Шрифт:
Следовательница слегка вздрогнула, но затем понимающе улыбнулась.
– Фёдор Иванович, сейчас вам надо укрыться, спрятаться что ли, – Колокольцева посмотрела в его чудом уцелевший живой глаз, такой уставший, покрытый красной сеткой измученных сосудов. – У МВД есть программы защиты, но в вашем случае придется долго преодолевать бюрократию, я бы могла оставить вам Кинг-Ко… то есть, модуль силовой поддержки. Что вы улыбаетесь?
– Идея хорошая, но в том случае, если бы мне угрожала какая-нибудь гопота.
Колокольцева глянула на модуль силовой поддержки, которые непонимающе
– Да, это вряд ли вас вдохновит…, – невесело отозвалась следователь и тут голос у нее стал звонче. – Давайте переправлю вас в Ростов-на-Дону. Я ведь оттуда перебралась в Питер. У меня мама служит в казачьих войсках, поможет вам спрятаться где-нибудь в частном секторе.
– Пресс-секретарь, что ли, маманя ваша?
– Атаман аэрокавалерийской бригады.
Фёдор Иванович снова улыбнулся.
– Вы – хорошая, чуткая, товарищ старший лейтенант, но я так маячу, что в этом мире мне спрятаться невозможно. Их детекторы обнаружат меня везде. Они ведь те, кто остался от предыдущей вселенной, своего рода боты-охранники или, иными словами, ангелы – неживые-немертвые, нерождающиеся-неумирающие. Они, по сути, в вечности живут, и в нашем временном мире они видят всё; в том числе конец любой твари и вещи, возвращающий её в начало.
– И что же вы, Фёдор Иванович, хотите… уйти из нашего мира?
– Да что вы, уйти из мира невозможно, пока он существует. Каждый из нас – долго незатухающее колебание, распространяющееся в нескольких измерениях. Представьте синусоиду, то есть бытие каждого отдельного существа: вот оно нарастает, вот убывает, вот исчезает физически, вместе со своим сознанием. Но есть и нижняя, так сказать часть синусоиды, и там бытие тоже нарастает, и убывает, и там у нашего существа тоже есть сознание. Это сцепленные существования, так сказать, на свету и в тени. И в тени проделывается даже большая работа. Там расстояния короче и скорости больше.
Фёдор Иванович вдруг нырнул под диван и вытащил оттуда кота, того самого, светящегося, которого следователь Колокольцева уже видела внизу.
– Дарю, товарищ старший лейтенант. Его, кстати, зовут Василевс.
– А меня, кстати, зовут Анастасия. Но, спасибо, мне кота не надо, я больше по людям специализируюсь, – попробовала отказаться Колокольцева, хотя уже чувствовала, что с Василевсом связана какая-то очередная тайна.
– Извините, Анастасия, мы с вами едва знакомы, но мне больше к некому обратиться. Мне не дадут выйти из этого дома. Василевс – не просто кот, но и накопитель, в котором записан мой коннектом – весь набор элементов и связей в моем мозгу, моя психоматрица с познающими векторами, личностные данные, включая структурограмму памяти. Я уйду, так сказать, в тень, но потом вернусь за своим коннектомом и прочими причиндалами, снова воплощусь, восстановлю свое сознание во всей его красе. А теперь вам надо идти.
– А ты, кисанька, котекоф не забижаиш? А цабачка у тибя дома есть? И прячь тапки от меня, чилавег, я их згрызу, – послышался голос третьего участника беседы.
– У Василевса есть нейроконнектор с модулем перевода, только он немного сбоит, – поспешил пояснить Фёдор Иванович и, немного помедлив, добавил. –
Колокольцева, взяв кота, который непринужденно замурлыкал, направилась к двери и споткнулась о неловкого Кинг-Конга, выругалась и приказала нести себя вниз как можно быстрее. Теперь она понимала – гражданин Дарькин вызвал ее вовсе не для того, чтобы завести уголовное дело по поводу кражи непонятно чего непонятно кем, а чтобы сохранить свою сущность в ее руках. Он даже сказал, что был дружен с ее мамой тридцать лет назад, когда та была не атаманшей, а рядовой казачкой – познакомились, дескать, в кабаке возле ростовского речного порта; правда имя перепутал, сказал Светка вместо Наташи. Нет, он ни на что не намекал, просто хотел доверить свою вечную жизнь, так сказать, близкому человеку. Не соседу же по лестничной площадке, у которого проблемы с алкоголем и котофобия. Сейчас Колокольцеву держал на своих «руках» модуль силовой поддержки, она держала на руках кота. И, несмотря на комичность сцены, у нее неожиданно возникла мысль, что она в своем роде наследница трона, цесаревна. А, когда спустилась на два этажа, где-то выше раздался гул, и затем как будто несколько шпокающих звуков – такой звук производят вылетающие из гауссера болты.
В подъезде стоял тот мальчик-попрыгун, сейчас совершенно неподвижно. Его подсвечивали лучи солетты, проникшие сквозь мутноватое окно, поэтому в нем можно было узнать биомеха, странной модели, со вторым ротовым отверстием на месте носа. И он заслонял дорогу. Но когда рука Колокольцевой потянулась к кобуре, верный Кинг-Конг угрожающе заскрежетал шарнирами мощных конечностей, кот не менее грозно зашипел, то «мальчик» отошел в сторону, освобождая проход.
– Сдристнул, – подытожил кот без грамматических ошибок. – Мне, кстати, подружка для интима будет нужна. Это я не про тебя, Настенька. Предпочитаю блондинок – сиамочек, если ты не въезжаешь.
Едва Колокольцева вышла на улицу, как чуть не раздавив ее паромобиль, рядом приземлился шикарный аэромоб с атомным двигателем, и из него вышло пятеро прилично одетых людей. При них красивые папки с документами. Следователь сразу поняла, к кому они спешат.
– Не хочу вас огорчать, но гражданина Дарькина нет дома.
– Как нет? – возмутился представительный мужчина. – Дальруссия вошла в состав Российской Федерации, в качестве Второго космического округа. Адмирал Малинин, завершив разгром стервятников-фрибутеров, прибыл на астероид Малининский и принял присягу от князя Елисея Астероидического. Мечта Фёдора Ивановича исполнилась. И на торжественном собрании, при полном Земском соборе, по сему торжественному поводу запланировано выступление нашего дорогого товарища Дарькина.
– Опоздали немножко. Он улетел в вечность, но, впрочем, обещал вернуться, когда сильно понадобится.