Царь Горохова

Касмасова Лилия

«Хотел»? Они продолжают все меня за мужчину принимать. Даже не знаю, в данной ситуации это плюс или минус.

– Я? – возмутилась я. – Это гномы хотели его укокошить. Камнем по голове.

– Ы! – раздалось из-за колен голубоглазого.

С фырканьем отбрасывая хворост, к столбу протиснулся гном. Тот самый, который камнем швырялся. Гном снова сказал:

– Ы! – и показал на меня.

– Он говорит, что укокошить они хотели тебя, а не Мерлина, – сказал брюнет.

– И меня тоже, – подтвердила я. – Но камнем-то

они в него запустили.

Гном ударил себя в грудь в раскаянии.

– Промахнулись, я так понимаю, – сказал брюнет.

– А! А-о! – кивнул гном с горчайшим выражением лица.

– Ваша светлость, – с другой стороны брюнета показался толстый мужчина в крестьянских коричневых штанах и подпоясанной веревкой рубахе навыпуск. – Разве за убийство гольштанца не следует срубать голову? А то они все, – он обвел рукой полувидимых за валежником зрителей, – жечь его хотят. А этот столб в мае для праздника пригодится.

– Да, – сказал светлость и посмотрел на меня, сощурив глаз: – Следует срубать.

«Светлость» – это кто? Вот не помню – принц? Граф? Барон какой-нибудь? Имеет ли барон право срубать головы самолично?

Я нервно сглотнула и просипела едва слышно аргумент, уже произнесенный в мою пользу кем-то из толпы:

– Но ведь Мерлин жив.

Брюнет ничего не ответил, усмехнулся, откинул ведрошлем прочь и перехватил меч двумя руками. А потом поднял его. Я зажмурила глаза…

6

Меч просвистел в воздухе. И стукнул по столбу. С обратной стороны. В каком-то полуобмороке я почувствовала, что мои руки свободны. И голова на месте. Так он просто веревки перерубил! Вот гад! Мерзавец! Я в гневе вытаращилась на брюнета, хотела завопить, что он последняя сволочь, если так пугает девушку! Но речевой аппарат не хотел мне повиноваться, губы дрожали, а язык и не ворочался.

Брюнет поймал мой взгляд и странное выражение появилось на его лице – что-то вроде удивления, смешанного с недоверием. Но он быстро наклонился сдернуть веревки с железной панцирной груди, и я не успела уловить, что же отразилось на его лице, потому что инстинктивно поспешила отодвинуть его руку и снять веревки сама.

– Да, Мерлин жив, – повторил он за мной, – и когда он очнется, мы его спросим, хотел ли ты его убить. А пока назови свое имя и скажи, откуда пришел.

Он подал мне руку и помог подняться. Я с трудом встала на ноги – от долгой неподвижности они онемели. Невольно пощупала усы над губой – на месте.

– Я, кхм… – Придется, кажется, назваться самым дурацким вариантом моего имени. – Лёва. Горохов-в. – Разогнавшись, я чуть по привычке не сказала «-ва», но в конце фамилии резко остановилась, встав на дыбы.

– Одежда у тебя странная, – с подозрением сказал светлость. – В наших краях такую не носят.

– Приезжий он потому что! – раздался голос Мерлина.

Отшвырнув кучу сухих веток – которые опасно заискрили, к столбу вышел старик

Мерлин. Колпак его был набекрень, плащ сполз куда-то насторону, а от посоха остались две половинки, которые он держал в двух руках и которыми расчищал себе дорогу к столбу.

Завидев Мерлина, гном, что стоял рядом, в раскаянии ударил себе в грудь.

– Уйди, мазила, – сердито сказал Мерлин ему. – Посох зачем сломали?

Гном развел руки как мог далеко, а потом показал на себя и свел близко.

– Слишком длинный для вас? – сказал Мерлин.

Гном грустно поглядел на Мерлина и кивнул.

– Не трогали бы вообще! – проворчал Мерлин. – Балбесы! – И он потряс двумя обломками посоха.

Гном убежал, ломая ветки.

Мерлин поглядел на меня:

– Думаю, они решили, что ты хочешь меня убить – потому что у тебя был меч. Идем. – Он взял меня за руку и потащил вон из дровяного круга.

Оказалось, кострище находилось на вершине небольшого зеленого холма, у подножия которого росли кусты и деревья и шла дорога. Дорога эта приходила от небольшой деревеньки, видневшейся вдали.

Перед нами толпились люди в крестьянской одежде будто из кино про средневековье: серые штаны, рубашки, жилеты, деревянные башмаки, тетки в сборчатых юбках и белых фартуках. Одежда напоминала школьную форму былых времен.

Мерлин поправил свой плащ и торженственно, зычным голосом объявил:

– Гольштанцы! Хочу, чтобы вы поприветствовали нашего будущего короля, – и он указал рукой на меня.

Крестьяне пораскрывали рты. Послышались восклицания.

– Вот это да!

– Мы что же, чуть короля не спалили?

– Будущего! Значит, пока что он не король.

– Ну, почти что короля… И не спалили, а чуть не повесили!

– Чуть не лишили головы!

– Ы-ы-ы-о-о!

– Топориком чуть…

Мерлин сказал:

– Пришлось бы мечом. Потому что он самых благороднейших кровей – перед вами потомок Пипина Первого…

Я – благородных кровей? Почему-то я и не подумала об этом, когда Мерлин мне тогда у озера объявил, что я потомок здешнего короля. Значит, меня, например, могли бы и на венский бал какой-нибудь пригласить, или к королеве английской на прием. И я бы с ней разговаривала на равных. И кто кому кланялся бы? Наверное, никто никому. Или обоюдно. Надо выяснить этот вопрос…

А Мерлин меж тем продолжал меня представлять:

– Он приехал к нам с Канальских островов.

– И как Пипина туда занесло? – раздался скептический мужской голос.

Знали бы они, куда моего предка Пипина вообще занесло – они бы островам не удивлялись.

А Мерлин строго заметил:

– Короли наши много путешествуют.

Толпа глядела недоверчиво.

– Да! – добавил Мерлин. – И он смог вытащить королевский меч из камня в лесу.

Никто не выразил восхищения.

– Про который в легенде говорится, – сказал Мерлин.