Царь Горы, Или Тайна Кира Великого

Смирнов Сергей Анатольевич

Кир улыбнулся, сам собрал кости, заставил их немного поплясать и выбросил на две «горошины» меньше.

— Тебе, царь, сопутствует удача,— вполне дружелюбно заметил он.— Повторим еще дважды.

Второй раз оказалось поровну. В третий Крез опять выбросил больше.

Лицо лидийского царя побагровело. По всему лбу и даже на крыльях носа у него выступили крупные капли пота. Радости я в нем не замечал. Он только дышал глубоко и шумно, как человек, наконец оторвавшийся от пресле­дователей.

Кир вовсе не был удручен своим проигрышем.

— Вот видишь, царь,— сказал

он,— Страшиться было нечего. Чем посылать к оракулам, можно было все быстро решить самому. Не говори о своем выборе. Успокойся. Подумай. Когда персы решают что-то между собой и договариваются в вечерний час за кувшином вина, тогда они обязательно собираются вновь на следующее утро трезвыми и утверждают все договоры заново. Это хоро­ший обычай.

— Вы еще вернетесь завтра? — робко спросил Крез, словно страшась, что ему придется бросать кости вновь, на трезвую голову.

— Нет,— ответил Кир.— Тебе остается только послать к царю Киру гонца со своим словом.

— Да, я пришлю,— закивал Крез.— Обязательно пришлю.

Кир коротко взглянул на меня, и я принял его молча­ливый приказ.

— Моему товарищу надо торопиться,— сказал я Крезу.— Царь Кир ожидает его. Мне же придется еще ненадолго остаться с тобой, царь.

Кир поднялся, поправил на себе чужие одежды и решительно вышел из шатра прямо через «царский ход». Уши Болотного Кота напряглись, сам он весь собрался, готовый выскочить на помощь царю персов, если снаружи начнется шум и зазвенит железо.

Крез опасливо оглянулся на меня:

— Кто он? Стратег Кира... Или даже брат царя?

— Брат своего брата. Это верно,— ответил я.

К моему удовольствию, Крез немного поразмышлял в молчании.

— А ведь я выиграл,— тихим, но радостным голосом проговорил он.— Царь Кир не обманет?

— Царь Кир никогда не обманывает,— резко ответил я.|

— Может, выпьешь за мою удачу? — еще громче и веселей сказал Крез.

Я невольно взглянул на кувшин с моим любимым хиосским вином и с трудом сглотнул. У меня во рту и глотке было сухо, как посреди пустыни.

— Теперь нельзя,— все же справился я с искушением.

В это время вдалеке раздался пронзительный крик шакала. Я вздохнул с облегчением: Кир благополучно покинул лидийский стан и скрылся во мраке.

Напоследок я решил удивить и немного напугать Креза: пусть сидит и думает, не духи ли вправду посетили его. Я незаметно бросил обол в золотой светильник. Мо­нетка звякнула. Крез, вздрогнув, повернулся в ту сторону, а я в тот же миг бесшумно выскользнул из шатра через тайный лаз.

Кир терпеливо дожидался меня в том месте, где мы оставили коней.

Еще полчаса назад я не знал главного замысла царя и мне очень нравилась его смелая затея. Теперь же мне она не нравилась вовсе. Уверился ли Кир в том, что «эллинский случай» сильнее персидской воли? Поверил ли он в Судьбу? Неужто он готов и впрямь отдать Каппадокию за несколько «горошин»?

— По-моему, Крез пришел в себя,— с опаской заметил я, когда мы уже достаточно удалились от лидийцев и неторопливо ехали по направлению к персидскому стану,— убедился в своей удаче и завтра с гораздо большим воодушевлением двинет на

нас свое войско.

— Поживем — увидим,— весело отвечал Кир,— Пожи­вем — увидим.

Я не понимал, чему тут радоваться, и осторожно добавил:

— К тому же ему просто удивительно везло.

— Тебе — тоже, Кратон,— сказал царь.

Я опешил: ведь в той роковой игре я только и делал, что выпускал «собак». Именно в моей игре, в моей судьбе тогда все решила воля самого царя.

На рассвете в стане Креза было замечено лихорадочное движение. Вскоре стало ясно, что враги вовсе не соби­раются наступать, а, напротив, спешно уходят в сторону Лидии.

Многие — особенно среди ионийских эллинов — будут впоследствии утверждать, что Крез решил отступать только по причине малочисленности своего войска. Какова точная, до драхмы, доля истины в этих домыслах, я и тогда не брался судить. Не берусь и ныне.

Готовые праздновать победу персы, выкрикивая сла­вословия своему царю и потрясая копьями, стали окружать шатер Кира. Даже сумрачный Губару и тот весь светился радостью и поднимал к небесам обнаженный меч.

Сняв чужие одежды, пройдя еще ночью обряд очищения и умастившись священными маслами, царь Кир вышел к войску в сиянии своего божественного хварено.

Теперь, внимательно присмотревшись к Пастырю пер­сов, я впервые угадал его замыслы. Радость и тревога уживались в его взгляде. Он не считал эту победу дей­ствительной победой и не хотел уводить войско обратно. Ему казалось, что персы уже начали кичиться сравни­тельно легким успехом и если теперь вернутся домой, то ослабнут и им труднее будет противостоять более силь­ному врагу, если тот нападет при более неблагоприятных обстоятельствах.

— Кара! — громогласно изрек он.— Враг уходит, чтобы собрать новые силы. Нам нельзя отдыхать. Но также нельзя бросаться в погоню немедля. Зима — союзник лидийцев. Если они заманят нас в голодные места, то легко справятся с нами. Надо запастись всем в достатке на три месяца: скотом, бобами и вином. Это мы сделаем здесь, в Каппадокии, и немедля двинемся на Сарды, ибо вероломный Крез нарушил волю богов и попрал пределы, установленные великим Митрой. Если мы, пер­сы, вместе с народами, подвластными мне, царю Киру из рода Ахеменидов, не накажем святотатцев, то гнев ве­ликого Митры падет на нас. Так говорю я, царь Кир, Ахеменид.

Войско с воодушевлением поддержало своего царя, но Гистасп и Губару помрачнели. Губару первым опустил свой меч.

— Персам рано идти на Лидию, их еще не так много. Надо поначалу укрепить царство и подчинить себе более мелкие народы, живущие на Востоке.— Так на совете убеж­дал своего брата Гистасп.

Как ни странно, доблестно сражавшийся с лидийцами Губару поддержал Гистаспа:

— Все видят, что волею богов мы победили и тем уже восстановили справедливость. На персов недобрыми гла­зами смотрят мидяне. Иные народы твоего государства, царь, также пока не приняли твоего владычества как из­начально данного богами: как сияние солнца днем и луны ночью. Надо один раз возвратиться с верной победой. И тогда в новый поход все пойдут за тобой, царь, с гораздо большей охотой.