Царь и Россия(Размышления о Государе Императоре Николае II)
Шрифт:
Воскресенье, 19 мая (6 мая старого стиля). День рождения Государя…
Наш отъезд назначен на завтра. Комиссар отказался впустить священника, он запретил Великим княжнам закрывать их дверь на ночь. В 11 часов с половиною мы покидаем дом и грузимся на „Русь“. Это тот же самый пароход, который привез Их Величества и нас 8 месяцев тому назад. Баронесса Буксгевден, которой разрешили ехать вместе с нами, присоединилась к нам. В 5 часов мы покидаем Тобольск. Комиссар Родионов запирает Алексея Николаевича в его каюте вместе с Нагорным. Мы протестуем; ребенок болен, и доктор должен иметь возможность входа к нему в любое время.
Среда, 22 мая. Сегодня утром мы прибыли в Тюмень. Прибыв 22 мая в Тюмень, мы немедленно были отправлены под сильнейшим конвоем к специальному поезду, который должен везти нас в Екатеринбург. В то время когда я собирался войти в вагон вместе с моим учеником, я был отстранен от него и загнан в вагон 4-го класса, который, как и все прочие вагоны,
Прошло несколько минут, и мимо окон моего вагона прошел преданный Алексею Николаевичу Нагорный, неся маленького больного на руках; за ними шествовали Великие княжны, неся чемоданы и мелкие предметы. Я хотел выйти, но часовой грубо отпихнул меня обратно в вагон.
Я вернулся к окну: последней шла Татьяна Николаевна, неся свою собачку и с трудом волоча тяжелый коричневый чемодан. Шел дождь, и я видел, как она на каждом шагу увязала в грязи. Нагорный поспешил к ней на помощь; он был грубо отброшен одним из комиссаров… Через несколько минут извозчики тронулись, увозя детей в сторону города.
Как мог я предположить, что мне не суждено более увидеть тех, возле которых я провел столько лет! Я был уверен, что за нами вернутся и что вскоре мы снова будем вместе. Между тем проходили часы. Наш поезд был введен на станцию, и я видел, как вели под конвоем генерала Татищева, графиню Гендрикову и барышню Шнейдер. Несколько позже наступила очередь Волкова — лакея Государыни, Харитонова — главного повара, лакея Труппа и маленького Леонида Седнева — четырнадцатилетнего поваренка.
За исключением Волкова, которому удалось бежать, и маленького Седнева, которого пощадили, никто из перечисленных не вышел из рук большевиков.
Мы все ждали. Что происходило? Почему не приходил наш черед быть взятыми? Мы строили всякие предположения, когда около 5 часов комисcap Родионов, который приезжал за нами в Тобольск, вошел в наш вагон и объявил нам, „что в нас больше не нуждались“ и что „мы свободны“.
Свободны! Как, нас разлучали с ними? Тогда все кончено!» [36]
25 июля 1918 года Екатеринбург был взят с бою белыми войсками. На улицах города висели расклеенные 20 июля сообщения Уральского Областного Комитета, извещавшие, что «смертный приговор, вынесенный бывшему Царю Николаю Романову, был приведен в исполнение в ночь с 16 на 17 июля, что Царица и дети были эвакуированы и находятся в безопасном месте». Военное командование выставило вокруг дома купца Ипатьева часовых. На стенах комнаты подвального этажа этого дома виднелось множество следов от пуль и ударов штыками, были и следы от замытых кровавых пятен. Весь вид комнаты свидетельствовал о том, что здесь были совершены убийства нескольких людей. В комнатах верхнего этажа, где помещались Царственные узники, царил хаотический беспорядок. На полу лежали кучки пепла, вынутого из печей. В них было найдено множество полуобуглившихся предметов: зубные щетки, пуговицы, шпильки для волос, ручка от щетки из слоновой кости, принадлежавшей Государыне, с ее инициалами «А. Ф.» и т. д.
36
Ср.: Жильяр П. Император Николай II и его семья (Петергоф, сент. 1905 — Екатеринбург, май 1918 г.): по личным воспоминаниям П. Жильяра, бывшего наставника Наследника Цесаревича Алексея Николаевича / предисл. С.Д. Сазонова. Вена: Русь, 1921. Гл. XX. Конец нашего тобольского заключения; Гл. XXI. Екатеринбург. — Кончина Царской Семьи в ночь с 16 на 17 июля 1918 г.
Верховным правителем России, адмиралом Александром Васильевичем Колчаком, было отдано распоряжение о производстве следствия для выяснения судьбы исчезнувшей Царской семьи. Ведение следствия первоначально было поручено члену Екатеринбургского Окружного Суда Ивану Александровичу Сергееву. С первых же шагов начатого расследования Сергеев пришел к заключению, что все члены Царской семьи были убиты, но никаких следов местонахождения их останков не было.
В январе 1919 года адмирал Колчак поручил генералу Дитерихсу привезти ему из Екатеринбурга следственный материал и все найденные предметы. Ознакомившись с материалом, адмирал Колчак поручил дальнейшее ведение следствия следователю по особо важным делам Омского Окружного Суда Николаю Алексеевичу Соколову, назначение которого состоялось 7 февраля 1919 года распоряжением министра Старынкевича.
Следствием были допрошены сотни свидетелей, среди них были и специально оставленные большевиками их агенты с целью направлять следствие на ложный путь, что очень тормозило его работу. В деле убийства Царской семьи очень важными были показания красногвардейцев из охраны «дома особого назначения» Анатолия Якимова и Филиппа Проскурова, захваченных в плен белыми
Весь собранный Н.А. Соколовым материал был им классифицирован, сфотографирован, вывезен за границу. Впоследствии весь этот материал был Соколовым опубликован в его документальной книге «Убийство Царской семьи» (Париж, 1921). Из содержания этой книги выявляется правдивая мрачная картина последних дней жизни узников Ипатьевского дома, жуткие подробности их смерти и вся подоплека совершенного большевиками гнусного преступления. Прологом к нему являются дипломатические переговоры, которые ведутся между советскими преступными заправилами и германским правительством, поставившим своей тайной целью, но разгаданной их большевистскими контрагентами, восстановление в России монархии в пользу Императора или Наследника престола при условии признания ими Брест-Литовского договора, заключенного Германией с большевиками. По мнению следователя по особо важным делам А.Н. Соколова, этот план не осуществился лишь благодаря сопротивлению Императора Николая 11, категорически отказавшегося от какого-либо компромисса и ставшего потому жертвой своей непоколебимой верности России и данному им ее союзникам слову. В этот период времени большевики очень считались с Германией, войска которой заняли почти всю Прибалтику и дошли до Пскова на севере, в то время как на юге России они заняли всю Малороссию, включая Киев, Харьков и Ростов-на-Дону, и демаркационная линия между немецкими и советскими оккупантами проходила по рубежу между тогдашними Черниговской и Орловской губерниями.
В половине апреля 1918 года Янкель Свердлов, председатель Центрального Исполнительного Комитета в Москве, как бы уступая требованиям германского посла графа Мирбаха, командирует в Тобольск для перевезения Царской семьи в Москву или Петроград комиссара Яковлева. Как показало следствие, Яковлев встречает неожиданно для него сопротивление Уральского Областного Комитета в Екатеринбурге, которое он старается преодолеть. Янкель Свердлов, который, с ведома всей советской головки, ведет двойную игру, притворяется, что он подчиняется требованиям графа Мирбаха, в действительности же тайно уговаривается с екатеринбургскими комиссарами воспрепятствовать Царю-мученику вырваться из их рук. Об этом свидетельствует тот факт, что одновременно с командировкой в Тобольск комиссара Яковлева в Екатеринбурге в спешном порядке выселяется из своего дома купец Ипатьев, дом этот в два дня обносится крепкой сплошной изгородью из толщенных досок, высота которой достигает до верхов окон второго этажа и получает название «дома особого назначения». В эту заранее приготовленную для Царственных узников тюрьму, 17/30 апреля 1918 года, по прибытии привезшего их в Екатеринбург поезда, немедленно были заточены Государь, Государыня, Великая княжна Мария Николаевна, доктор Боткин и трое слуг: Анна Демидова — горничная Государыни; Чемодуров — камердинер Государя и старший Седнев — лакей Великих княжен.
Вначале состав охраны этого дома состоял из случайно набранных людей, в большинстве случаев бывших солдат. Состав охраны постоянно менялся. Позже состав ее состоял исключительно из распропагандированных большевиками рабочих Систерского завода и фабрики братьев Злоказовых, явившихся добровольно сторожить «Николая Кровавого». Эта охрана была непосредственно подчинена комиссару Авдееву, коменданту «дома особого назначения». Авдеев, бывший уголовный преступник- каторжник, был алкоголиком, подверженным самым грубым инстинктам. Его главным ежедневным занятием было изобретательство совместно со своими подчиненными все новых издевательств над мучениками, отданными во власть этих подлых, низких и грубых существ, потерявших человеческий облик. 23 мая, сейчас же после своего прибытия в Екатеринбург, Наследник Цесаревич и его три сестры под конвоем были отправлены в дом Ипатьева. Соединение всей семьи, несмотря на тяготевшую над их жизнью угрозу и беспросветность их тягостного положения, было последним радостным событием в их страдальческой жизни. Через несколько часов в «дом особого назначения» были приведены повар Харитонов, старик-лакей Трупп и мальчик Леонид Седнев. Генерал-адъютант Татищев, графиня Гендрикова, барышня Шнейдер и лакей Государыни Волков были непосредственно после своего прибытия в Екатеринбург отведены в тюрьму.