Царь Ирод Великий. Воплощение невозможного
Шрифт:
В конце концов Ирод решает просить самого императора наладить отношения между ним и его плохими сыновьями. Вполне возможно, что юридическое основание этого шага Ирода было связано с правовым статусом принцев. Когда речь шла о частных лицах, то местный правитель имел право сам выносить приговор. Здесь же обвинялись наследники царя — «друга и союзника римского народа», и поэтому никто не мог выносить приговор без Августа. Ирод же не обладал правом самостоятельно решать этот вопрос, поскольку тем самым он нарушил бы предписания римского государственного права. Не следует также забывать, что семья иудейского царя, в том числе и принцы, обладали статусом римских граждан.
В ответ на согласие Августа Ирод в 12 году до н.э. отправляется в плаванье с сыновьями Мариамны в Рим, чтобы предстать перед его судом. Встреча состоялась в североиталийском городе Аквилея в присутствии
Александр и Аристобул понимали серьёзность своего положения при выборе стратегии защиты. Они не могли контробвинять перед Августом отца, подтверждая тем самым обвинения Ирода. Они должны были оправдываться или были бы признаны виновными. Выступавший Александр, обладавший несомненно блестящим ораторским талантом, которым он овладел во время учебы риторике в Риме, искусно построил речь в защиту себя и своего брата. В этом отношении показательно уже её начало: «Отец! Расположение твоё к нам подтверждается уже всем этим делом; ведь если бы ты замышлял против нас что-нибудь ужасное, ты не привел бы нас к тому, кто является общим спасителем….Тебе в силу твоей царской и отцовской власти, было возможно расправиться с людьми, тебя обидевшими». Отвергнув все обвинения в заговоре против отца, Александр резонно отметил, что справедливый император никогда бы не оставил без наказания отцеубийц. Закончил же речь он в духе римского почитания отцовской власти: «Если же у тебя ещё есть какое-либо опасение относительно нас, то спокойно принимай свои меры в ограждение своей личной безопасности, мы же удовлетворимся сознанием своей невиновности: нам жизнь вовсе не так дорога, чтобы сохранять её ценою беспокойства того, кто даровал нам её» (ИД. Т. 2. С. 201–202). При этом братья и многие присутствующие не скрывали слез. Ирод был также взволнован и расстроен.
Император, видимо, знавший лично братьев, которые бывали у него во дворце во время их учебы в Риме, проявил к ним симпатию. Он указал на неправильное поведение сыновей Мариамны по отношению к отцу, но счё их невиновными в злых умыслах. После такого решения императора всё закончилось умилительной сценой. «Когда сыновья захотели броситься к ногам отца и со слезами вымолить себе прощение, Ирод предупредил их и стал осыпать поцелуями, так что никто из присутствующих, ни свободнорожденный, ни раб не был в состоянии скрыть своё волнение» (ИД. Т. 2. С. 202). Антипатру также ничего не оставалось, как выразить радость по поводу примирения братьев с отцом. В последующие несколько дней Ирод подарил Августу 300 талантов для угощения народа во время празднеств. В свою очередь император передал ему половину доходов с медных рудников на Кипре и поручил управление второй половиной.
Далее он признал право Ирода назначить своего наследника, либо разделить свое царство между несколькими. Это, конечно, не означало отказ императора от своего права утверждать, но предоставляло возможность Ироду предлагать свои кандидатуры. Далее Иосиф Флавий пишет, что Ирод даже хотел немедленно совершить это, но «император не разрешил, указавая на то, что при жизни не надо отказываться от власти над царством, ни над детьми своими» (ИД. С. 203).
На пути всех четверых в Иудею Ирод встретился в Киликии с Архелаем, царем Каппадокии, тестем Александра, и тот выразил радость по поводу примирения и особенно потому, что его зять Александр сумел опровергнуть все возведенные против братьев обвинения. По возвращении в Иерусалим царь в Храме объявил народу, что при жизни не будет отказываться от власти. Наследниками же будут три его сына — Антипатр, Александр и Аристобул, причем роль старшего сына в неясном смысле — первая. В свое время Антипатра даже хотели женить на дочери последнего хасмонейского царя — Гиркана.
Как и следовало ожидать, указанный вариант не удовлетворил никого и только привел к тому, что вокруг каждого из этих трёх «царей» образовался маленький двор в пределах обширного дворца Ирода. Антипатр
Дальнейшее в связи с этим предвидеть совсем не трудно. Нужно только учесть, что Ирод в последние годы жизни уже начал страдать от приступов болезни, которая несомненно усугублялась чувством отчаяния дальновидного реформатора, остро осознающего, что все благополучие его страны существует, пока он жив. Постепенно такое состояние принимало у него характер мании преследования, тем более, что поступающие к нему со всех сторон доносы были правдоподобны, и, как известно, самая страшная та клевета, в которой к большой массе лжи искусно примешивается доля правды.
Но при всем ужасе последующих событий надо отметить, что Ирод скорее страдал от излишней доверчивости, чем от маниакальной подозрительности. Вначале он отказался верить доносам и долго не хотел прибегать к репрессиям. Об этом свидетельствует хотя бы первый кризис в царском дворце, когда стали особенно явно обостряться многочисленные и многосторонние семейные конфликты. Иосиф Флавий, правда, связывает это со святотатством царя, якобы осмелившегося проникнуть в гробницу Давида в поисках сокровищ. Однако вероятней всего, это было следствием коварных маневров Антипатра и несдержанности речей сыновей Мариамны. Антипатр явно преуспел в стремлении убедить Ирода в том, что он один охраняет его благополучие. Ирод поверил ему и даже рекомендовал Антипатру завязать дружбу с Птолемеем, царским министром финансов.
Между тем у Саломеи созрел план, как спровоцировать Александра на решительные действия по отношению к отцу. Старая интриганка воспользовалась тем, что у Ирода возникли проблемы с его братом Феророй, тетрархом Переи. Когда тот женился на рабыне, царь воспринял это как личное бесчестие. Дважды Ирод предлагал Фероре жениться на одной из своих дочерей. Ферора сначала соглашался подчиниться и оставить любимую жену, но затем отказывался это сделать. Саломея убедила обиженного брата, который также домогался власти, сказать Александру, что Ирод имел интимные отношения с его женой Глафирой, полагая, что это поведет к попытке охваченного ревностью Александра убить отца. Однако эта провокация имела совсем неожиданные последствия. Изумленный откровениями Фероры, Александр отправился прямо к отцу и в слезах передал ему слова Фероры. Ирод немедленно вызвал брата и в гневе обратился к нему: «Гнуснейший мерзавец, неужели ты дошёл до такой степени неблагодарности, что мог обо мне подумать и распространять такие вещи? Разве я не вполне ясно вижу твои намерения; ведь ты являешься к моему сыну с такими речами не только для того, чтобы опозорить меня, но и добиваешься моей гибели, заставляя детей моих ковать крамолу против меня и готовить мне яд их руками» (ИД. Т. 2. С. 213–214). Быстрый ответ Ирода показывает, что он действительно подозревал Ферору в заговоре против него. Ферора отговорился, сославшись на то, что это всё выдумала Саломея. Присутствовавшая при этом Саломея с криком отрицала все, уверяя, что Ферора все выдумал сам. Разгневанный Ирод выгнал их и даже похвалил сына за откровенность и выдержку.
Однако вскоре именно с Александром оказался связан уже окончательный разрыв отношений детей Мариамны с отцом, имевший для них самые трагические последствия.
У царя было три слуги, которых он любил за красоту: один выполнял обязанности виночерпия, другой служил за столом, третий был постельничим. При этом, как пишет Иосиф Флавий, они имели большое влияние на государственные дела. Историк называет их «евнухами» (греч. «хранитель спальни»), но это не обязательно были изувеченные посредством операции, кастрированные люди. Очень часто в древности это понятие имело гораздо более широкий смысл и нередко обозначало какую-то придворную должность, подобно тому как звание «полковник» не обязательно обозначает только командира полка. Кто-то, вероятно, Антипатр, донес царю, что Александр, подкупивший их большой суммой денег, имеет плотские отношения с ними. Как было указано выше, по законам Торы, гомосексуальные отношения рассматривались как серьезное преступление, хотя для нравов римской золотой молодежи, в среде которой воспитывался Александр, они были обычным делом. Когда Ирод спросил служителей об их связях с Александром, они это не отрицали, но настаивали на своей невиновности в смысле замыслов против царя.