Царь с востока
Шрифт:
– Какой отрок?
– проговорил Ринат.
– Да лешшой его знает, - махнул рукой Никита Самойлович.
– Верно, эст, пастух... Вздёрнуть его опосля хотел, да робяты не нашли ужо, сбёг.
– Кто отравитель, известно ли?
– посмотрел на князя Ринат.
– Нужны имена.
– У меня письмо от капитана Лопахина, - полез за подкладку кафтана Бельский под укоризненные взгляды ангарцев.
– А ишшо на словах гонцы передали, что часть стрельцов Ефремова и солдаты Смирнова пойдут лесами до Ленинграда.
– Куда?!
– поперхнулся Саляев.
– Куда пойдут?
– До Ленинграда, -
– К Васильевому острову, где устье Большой Невы. Нешто не так?
– Всё так, - ответил Ринат.
– Всё правильно...
– Я распоряжусь готовить корабли!
– воскликнул Брайан, резко встав и направившись к двери.
Молчание воцарилось на несколько долгих, тяжких минут, покуда Саляев читал письмо. Наконец, Ринат поднял глаза на сидевшего напротив князя:
– Ну а ты, Никита Самойлович, отчего нашу сторону взял?
– Нешто я слепой, не вижу, что затевается?
– вздохнув, отвечал князь.
– Подьячие с Тайного приказа на прошлой седьмице дознавались, отчего ко мне наведываются людишки онгарские с Москвы и с каким умыслом я сносился прежде с Эзельским островом... Беклемишев-то уже схвачен. А в Юрьеве в цепи и меня взяли бы, ей-ей!
– Тоже верно, - согласился Ринат, задумавшись.
– Что же, располагайся, что далее будет - узнаем. А Беклемишева надо выручать.
Гонец, посланный Беловым к шведскому генерал-губернатору Эстляндии Карлу Карлссону Гюлленхельму, вернулся из Ревеля на четвёртые сутки. Помимо ответа нового наместника, назначенного на эту должность в начале года, в Аренсбурге появился приехавший вместе с ним старый знакомый Белова - майор Арно Блумквист, посланный Гюлленхельмом для переговоров. Эзельцам позволялось провести корабли через шведские воды, чтобы вывезти своих людей из Карелии. Однако эскадру островитян должны будут сопровождать шведские корабли. Брайан согласился с этим условием наместника.
Майора Блумквиста сопровождали двое, по всей видимости, чиновников - одежды их были типичными для зажиточных горожан, а таковых Белов навидался в Аренсбурге. Представляться они не стали, ограничившись именами. Одного, худого и высокого, словно жердь, звали Густав, второй же, дородный обладатель роскошной шевелюры, назвался Клаусом. Переговоры проходили в бывшем епископском замке, в кабинете Белова. Шведы уже знали о том, что воевода Смирнов был отравлен на пиру. Клаус, сложив руки на животе, посетовал на известные в Швеции вероломство и кровожадность московского царя. Так, по его словам, совсем недавно Никита Романов отверг и вторую грамоту королевы, в которой она предлагала мир, отдавая Руси не только Нотебург-Орешек и Ладогу, но и Дерпт-Юрьев. Кроме того, русским купцам даровалось право торговать через Нарву с взиманием в пользу короны весьма умеренной пошлины. Московский царь и на сей раз ответил Кристине дерзко, грозя совместно с поляками начать новую войну против Швеции.
– Скажу прямо, - сказал Клаус.
– Для нас это станет катастрофой. Думаю, уния с Данией будет не столь противна нашему Отечеству...
– Мы знаем, что вы связаны договором с датчанами и участвовали в нескольких сражениях на их стороне, - продолжил Густав.
– После
– Несколько мушкетов попали к нам в руки, - проговорил Клаус.
– Наши оружейники сейчас пытаются с ними работать.
– У вас ничего не выйдет, - сразу же ответил Ринат.
– Вы не сможете повторить технологию.
– Что-то эдакое мы уже слышали от мастеров-оружейников, - нарочито озадаченно кивнул долговязый Густав.
– Но мы не опустим руки.
Саляев в ответ равнодушно пожал плечами.
– Так с чем вы прибыли, господа?
– перевёл слова Белова служивший в городском правлении Аренсбурга Хенрик Эгерод, советник воеводы.
– Сказанное вами не выйдет за эти двери.
– Нам известно, что польский король Ян Казимир сносился этим летом с царём Никитой Романовым. Они договорились выступить против Швеции в сентябре. Польские армии готовы напасть на шведские владения в Померании и атаковать Ригу, а царь с начала лета собирает войско в Новгороде...
– выдержав паузу, начал говорить Густав, вознеся вверх рыбий взгляд равнодушных глаз.
Саляев переглянулся с Беловым, и тот утвердительно кивнул - Бельский говорил ему об этом. Клаус напряжённо смотрел на Брайана, крепко сцепив пальцы рук на коленях.
– Итак, риксканцлер Якоб Понтуссон Делагарди предлагает вам не участвовать в скорой войне и не продавать более ezelsky muskoter [4] врагам шведской короны. Кроме того, Делагарди будет весьма удовлетворён вашим уходом из Карелии.
Клаус бросил быстрый взгляд на Густава и едва заметно улыбнулся, пригладив усы.
– Я должен подумать, - быстро сказал Белов, повернувшись к Саляеву. Ринат мрачно разглядывал блестящую пряжку шляпы Густава, лежащей на краю стола.
4
Эзельские мушкеты (швед.)
– Как вам будет угодно, - угодливо проговорил Клаус с приторной слащавостью на лице.
– И ещё одна просьба из дворца - бывший риксканцлер не должен возвратиться из Сибирии. Никогда!
– после чего гости раскланялись и покинули кабинет воеводы.
Знатных шведов поселили в одной из казарм у северного бастиона, оставив им троих слуг. Остальных, включая драгун конвоя, оставили в пригороде Аренсбурга, приглядывая за ними в оба.
Разговор Белова с послами из Ревеля продолжился на следующий день, после обеда. Перед этим подданные королевы провели утро на лавках, которые стояли у дверей казармы. Завтракая, они во все глаза наблюдали за процедурой принятия присяги на верность Сибирскому царю, народу и державе, которую давали семьи словинцев, кашубов и лужичан, на прошлой неделе вывезенных из Кольберга на кораблях Олафа Ибсена и Ханса Йенсена - старых друзей ангарцев. Людская вереница тянулась к главным воротам замка, где были установлены накрытые тканью столы, за которыми сидели сотрудники таможни, выписывавшие документы тем переселенцам, кто прошёл первичную проверку.