Царь с востока
Шрифт:
Корнелиус де Рехтер почуял неладное, когда приближался к причалу на борту самодвижущегося баркаса, называемого сибирцами катер. Там, на берегу, их уже ждали - на берегу и самом причале выстроилась цепь солдат, но это был не почётный караул. Ни знамён, ни музыкантов капитан в увеличительную трубу не увидел. Более того, кроме тех воинов, больше никому и дела не было до прибытия голландцев - никого не интересовал его флейт. Люди в порту жили своей жизнью.
– Mijn god...
– прошептал Корнелиус.
Только теперь он понял, как легко его одурачили. Словно матёрый карточный шулер, адмирал сыграл на его благородном
– Старый дурень...
– проговорил де Рехтер-старший.
– Что такое?
– Адриан улыбался, словно глупый ребёнок.
– Почему ты не рад?
Ребёнок... Корнелиус сам растил Адриана, чей отец сгинул в море по вине английских пиратов, когда его сын был совсем малюткой. Мать его умерла от чахотки, и с малых лет Адриан сопровождал Корнелиуса в его путешествиях. 'Дельфин' ходил к островам пряностей, в Батавию и на Формозу. Де Рехтер был чертовски удачлив и беды обходили его стороной. Его команда была одной из лучших во всём флоте Компании. Этот рейс был последним для Корнелиуса - по прибытию в Амстердам старик хотел уйти на покой, завещав своё дело внуку. Казалось, сама судьба напоследок дала ему уникальный шанс прославиться на все Соединённые провинции - привезти домой капитана де Фриза, сгинувшего в водах Тартарии!
– Глупец...
– пробормотал капитан.
Сейчас ему хотелось закричать, требуя вернуть его на корабль, захотелось заколоть проклятых сибирцев, которые пленили его. Но нет, Корнелиус, словно заворожённый сидел на скамье у рубки катера и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Даже слово молвить более он не мог - горло пересохло, словно он не пил несколько дней. Голландец понуро уронил голову. Будь, что будет.
– Снимать шпагу!
– первое, что услышал Корнелиус на причале от рыжебородого здоровяка-офицера, вышедшего из-за строя солдат.
– Кидать здесь!
Де Рехтер подошёл к нему вплотную и внимательно посмотрел в его глаза - голубые, холодные.
– Как тебя зовут?
– спросил он, кидая тяжёлую шпагу на доски причала.
– Я хочу знать имя.
– Эрик!
– хохотнул здоровяк.
– Меня звать Эрик! Эрик Оксеншерна! Проходи вперёд!
Он немного подтолкнул находившегося в прострации голландца и на него тут же налетел молодой парень, шедший следом, пытаясь уколоть его тонким лезвием, вытащенным из-за голенища сапога. Офицер, изловчившись, попросту сграбастал юношу и бросил наземь. Нож упал в нескольких метрах от растерянного и посрамлённого Адриана. Матросы, находящиеся позади, заволновались, но были быстро успокоены видом штыков и резким окриком Корнелиуса:
– Нет! Не драться!
Эрик многозначительно покивал головой и далее дело пошло на лад - голландцев, разделив на несколько групп, отвели в казармы. Далее им предстояла баня, смена одежд и ужин.
– Стас, вторая казарма! Веди его!
– приказал Эрик, указывая на всё ещё лежащего Адриана.
Соколов-младший, с выражением сожаления на лице, протянул голландцу руку, чтобы помочь тому встать. Однако де Рехтер, негромко проговорив ругательство, сплюнул под ноги юнкеру, после чего поднялся и, утерев кровь из разбитого носа, побрёл за своими товарищами. Он ни разу не оглянулся на сильно сконфуженного произошедшим сибиряка-сверстника, идущего вслед за ним с мушкетом наперевес. А на 'Дельфине' уже хозяйничали моряки с корветов, пробуя управится с флейтом.
Поздней ночью, вернувшись с собрания офицеров и мичманов флотилии, адмирал снова зашёл к воеводе. Зайцев не спал, работая с бумагами.
– Василий, хорош шуршать бумажками!
– объявил Сартинов с порога и плюхнулся в обитое кожей кресло.
– М-м-м, хорошо... Чай у тебя имеется? Я на Окинаве сахару приобрёл! Вот, тростниковый!
– Класс!
– тут же оторвался от работы воевода, устало потерев глаза.
– Вон чайничек стоит, тёплый ещё.
– Кто-то из наших пошёл с принцем?
– развязав узелок со сладостью, поинтересовался Сартинов, наблюдая как Зайцев разливает по чашкам терпкий напиток.
– Только Ким, - отвечал воевода.
– Ты же понимаешь, это внутрикорейское дело и нам туда соваться ни к чему.
– Сколько людей надо перевезти?
– осведомился Фёдор после паузы, вызванной опустошением керамических чашек, привезённых из Хверёна.
– Я прикинул, с учётом флейта, что реально могу взять не более тысячи двухсот человек.
– Примерно так и есть, - кивнул Зайцев, закинув в рот кусок коричневого сахара.
– Тысяча и ещё полста. Крайний срок выхода - послезавтра. А машины и под парусом можно починить.
Спустя сутки флотилия покинула залив, снова отправившись в поход. На корветах, отобранном у голландцев флейте, а также угольщиках 'Сахалин' и 'Камчатка' к Сеулу отправились немногим более тысячи корейцев. Основу этого воинства составлял испытанный в боях батальон под командованием Ли Минсика, а также около трёх сотен перебравшиеся за Туманган крестьян из северных провинций.
Минсик нервничал и почти весь путь до первой цели отряда - крепости на острове Канхва, провёл на палубе 'Забияки'. Кусая губы, он напряжённо вглядывался в очертания берегов, лежащих на горизонте. Ох, как же нужно было спешить! Бывший советник вана Инджо, Ан Чжонхи, ушедший в поход вместе с Ли Хо, обещал быструю сдачу крепости его солдатам. Дни в пути тянулись бесконечно долго, слишком долго! Но вот, наконец, в один из счастливых дней заработали машины корветов - флотилии предстояло идти среди множества скалистых островков на западном побережье, чтобы достичь устья Хангана. Вскоре его взору открылись 'врата Канхвадо', но что это? Вместо причалов, что были устроены на берегу во время правления вана Инджо, теперь там был лишь пустой каменистый берег.
– Шлюпки на воду!
– раздалась команда боцмана.
Прошло совсем немного времени, и отряд самых опытных солдат отправился к острову. Заняв 'врата', войско Минсика продолжило высадку и на берег материка, под защитой орудий корветов перевозя людей, боеприпасы и снаряжение. Первым делом, после того, как были заняты подступы к северным и восточным воротам, Ли Минсик отправил в крепость парламентёров, призывая начальника гарнизона благоразумно сдать крепость, проявив уважение к сыну покойного вана Инджо, принцу Бонгриму, брату убитого предателями вана Сохёна. Ответ поразил Минсика - как оказалось, прежний начальник гарнизона был переведён в заштатную крепость на Амноккане, а нынешний отказался признавать принца Бонгрима, то есть Ли Хо, законным претендентом на престол.