Carere morte: Лишенные смерти
Шрифт:
Лира замолчала. Она всматривалась в сидящих перед ней людей, искала чего-то в их лицах… Не в первый раз у девушки было чувство, что словами она зачаровывает смертных. Рассказывай она глупый детский стишок — они слушали бы также. Что это? Чары carere morte?
— Пожалуй, довольно на сегодня. Я устала, — закапризничала вампирша.
Эрин горестно вздохнула. А Руфина напомнила:
— Вы давно обещали нам рассказать о первых carere morte.
— Первые carere morte? Ну, это недолго. Всего пять фамилий: Вако, Митто, Лакус, Тенер, Дивелли. Первые дети Макты. Самые влиятельные бессмертные во времена Владыки Алитера.
— А Калькары? — удивился Марк. — Разве они
— Они старшие сейчас. Но они пришли позже. Первые — Вако, Митто, Лакус, Тенер, Дивелли. Просто сейчас никого из них нет. Макта убил их во время очередного визита. Это случилось во времена Великого вампира.
— Почему он убил своих первых детей? — спросил Адриан и тут же предположил: — Может быть, он испугался растущего влияния Совета Пяти Старейших?
Лира покачала головой, усмехаясь:
— Макта? Испугался?! Нет, нет. Поведение Первого не поддаётся никакой логике. Он — кошмарный сон вампиров.
Сказав это, она так сверкнула глазами, что Эрин отшатнулась.
— Макта до сих пор делится кровью со смертными? — заинтересовавшись, спросила Калери. — Быть обращённым Первым, наверное, почётно!
— Об этом мне ничего неизвестно. Если у Макты и есть новые дети, они предпочитают молчать о своём отце.
Смертные согласно молчали, и Лира засмеялась:
— Если вам так интересен Макта, постарайтесь попасть на Бал вампиров. Во время своих визитов он всегда посещает традиционный Бал Карды. Ведь он их учредитель! Составляя список приглашаемых на Бал фамилий, Макта после тридцати знатных родов Карды приписал загадочного "Фонса". Под этим именем он является сам. Всё, теперь расходитесь. Я устала.
Лира отпустила всех, не попробовав никого. Она прогнала и Калери, словно ждавшую, что вампирша пожелает её сегодня. Наступало новое утро, и Лира вышла на балкон. Она с наслаждением вдохнула пахнущий морем воздух и вдруг подумала: не надо крови, она вполне насытится ветром, солнцем…
Шло пятое лето её бессмертной жизни, и вампирша начинала уже не скучать — тосковать. Неужели так тускло, ровно пройдёт вся её вечность? Девушка подняла голову, поглядела на лёгкие тучки, плавающие в глубоко-синем океане неба. Также легко парят в воздухе её новые собратья Высшие… — неужели, и она когда-нибудь присоединится к ним? Неужели она когда-нибудь поведёт в бой свою армию омерзительных кукол? Неужели через сто лет её пустого, равнодушного взгляда будут бояться новички-вампиры? Неужели однажды о ней скажут: "старейшая"?! Жизнь carere morte по-прежнему казалась Лире старой сказкой, имеющей к ней, дочери охотников, самое отдалённое отношение. Нет, не нужно Лире Диос такой вечности! Пусть её вечность будет краткой и яркой!
Прошло пять лет, а девушка так и не нашла себя ни в одном деле. Уже год, как она могла перейти в высшую касту вампиров, распахнуть крылья и навсегда забыть солнце, но Лира медлила и только ещё строже соблюдала диету Низших. Она никак не могла придумать себе достойное занятие. "Клуб самоубийц" — игра, забава на несколько лет. А дальше?
"К чему мне готовиться?" — спросила девушка предутреннюю тишину. После разговора с Дэви о сути Бездны Лира старалась не воображать себе собеседницу — величественную даму в королевском одеянии, но этот образ всё равно то и дело вставал перед её мысленным взором и он всё чаще имел черты самой девушки. Словно она уже была не только голосом, но и ликом Бездны…
Лира обернулась. Из темноты комнаты, из всех зеркал на неё посмотрела она — Королева-Бездна, но ни одно зеркало не дрогнуло, не осыпалось дождём осколков под взглядом вампирши.
"Дайте мне цель!" — взмолилась она то ли к бездне неба, то ли к бездне мира. Я чувствую: я просыпаюсь. Я рождаюсь. Зачем я миру? Что я могу дать вечности? Бездна нарекла меня своим голосом — и сомкнула мои уста. Я молчу вот уже пять лет, только старейшие всё шарахаются от моего взгляда. Но когда же Бездна заговорит моим голосом? Я так устала ждать!
На крыше послышалось какое-то движение, заставившееся подскочить замечтавшуюся девушку.
— Кто тут?!
Разочарованная Хелена спустилась с крыши и скользнула к ней в окно.
— С кем ты разговаривала? Что это было сейчас?…Молитва?
— Тебя не учили родители: подслушивать нехорошо! — насупилась Лира. — Зачем ты пришла? За новичками? У меня нет пока никого для вас: все слишком молоды.
— А Калери?
— Она не изъявляла желания.
— Тогда гони её, — жёстко сказала Хелена, и глянула в ближайшее зеркало. То мгновенно треснуло. Отражение вампирши мелькнуло в осыпающихся стекляшках и разбилось в пыль.
— Новички мне интересны всегда, но здесь я не за этим, — жестоко и весело заметила она, повернувшись к Лире. — Дэви требует тебя к себе. Он хочет узнать волю Бездны. Ты готова, глашатай?
— Я… А что случилось? Где Владыка? Он возвратился в Карду?
— Да, он там. Мы выезжаем через час. Мой экипаж ждёт, собирайся.
Лира молча подчинилась. Она не глядя взяла из шкафа пару платьев, швырнула в чемодан. Хелена устроилась на мягком ковре. Её фигура отразилась в десятке зеркал и вампирша закрыла глаза, решив больше не производить разрушений.
Лира чувствовала, что скрываемая внутренняя тревога Хелены завладевает и ей. Это была тревога неизвестности и, чтобы побороть её, девушка быстро спросила:
— Что всё-таки случилось, Хелена? Что заставило Дэви вернуться?
Хелена поморщилась, не открыв глаз.
— Разве ты ещё не почувствовала этого, Лира Диос, голос Бездны? — с язвительным удивлением спросила она. — Макта, Первый, явился вновь. И вновь убил…
Глава 12 Путь ненависти
Сегодня он весел. Его тень простирается до самых звёзд. Он летит над молодым незнакомым городом, что смертные зовут Доной, столицей, и радуется, видя, как много здесь его детей, его отражений. Они — юные, сильные, крылатые, также то играют с облаками, то ныряют вниз и исчезают в тенях зданий. Он чувствует их ликование и смеётся, как они упиваясь властью над этой землёй.
Сегодня он силён. Чаши весов вновь склонились в сторону Бездны — на землю пришёл очередной её посланец, и сила Старейшего возросла. Он всесилен сейчас, он Бог! Развлекаясь, он тушит все огни за собой одним мысленным приказом. Тьма послушным зверем следует за ним, накрывает незнакомый молодой город… Он слушает голоса всех смертных жизней в нём — одновременно. Эта музыка занимает его больше, чем шёпот бессмертных звёзд, причастных вечности. Не спрашивая имён, не видя лиц, он знает всех в огромной Доне — знает каждый вздох и каждую мысль. Он читает по отпечаткам, которые они оставляют в Бездне. Но печаль искажает его лицо: он видит это, когда несётся над широкой линией реки. Его отражение в чёрном зеркале воды тоскует. Ибо он странный Бог — бессмертный, что мечтает стать смертным. Всесильный, что жадно ищет потерянную слабость.