Carere morte: Лишенные смерти
Шрифт:
Дела "Группы Митто" он, однако, не оставлял. Здесь он часто обращался за помощью к Мире, но разговоры с тётушкой не вносили ясности, только больше запутывали Винсента.
— …Тётя, что вам известно о новых исследованиях проклятия carere morte?
— О Митто? Почти ничего. Эрик и Габриель с нашей стороны когда-то занимались той же областью наук, смотри их записи.
— Зачем мне Эрик и Габриель?! Меня волнует опасность новых исследований.
— Об их итогах ничего не слышно. Вряд ли они опасны.
— И о Макте ничего не было слышно в первое столетие! Мира,
— Не считаю эти дела важными. Если ты считаешь иначе, разбирайся с этим сам.
— Мира…
— Мне позволь прожить в своё удовольствие остаток жизни. Ты знаешь, что вчера сказал Донат? Он пожаловался, что мои сказки о вампирах неинтересные! Ему подавай тайны космоса и загадки истории…
— Мира!
— Что?
— В доме Митто мы нашли квитанции на музыкальные шкатулки. И в схеме их опыта фигурировала музыкальная шкатулка. Как ты мне это объяснишь?
— М-м?
— Шкатулка Регины Вако! Не находишь сходства?
— Интересное совпадение, конечно…
— Где сейчас эта шкатулка? Только не лги!
— Уничтожена, как и свиток с проклятием. Ты думаешь, я позволила бы этой пакости существовать?
Вот так. Дальнейшие расспросы пресекались.
Ничего не оставалось, кроме как ждать. Винсент верил, странная группа Митто ещё даст о себе знать. Он оставил Миру, много расспрашивал Эрика, но тот лишь хмуро, односложно повторял, что больше не занимается той работой. То ли его характер испортился окончательно, то ли он… лгал?
— …Что вы тут все скрываете?!
Кристина глядит удивлённо, знакомая лукавая улыбка не сходит с её губ:
— Я не скрываю…
— Я научился видеть ложь, во многом, благодаря Мире. И сейчас понимаю: здесь все лгут! И, что самое печальное: и Мира. Она лжёт мне и при этом будто боится чего-то, как раньше. Чего?
Кристина опустила глаза.
— Я, кажется, понимаю, о чём ты. Но это не ложь. Госпожа Вако просто… изменилась. Она уже немолода, а все старики, знаешь… Меняются. Она стала более подозрительной ко всем, и не говорит, что её тревожит, не только тебе, поверь! Она отдалилась — это многие говорят.
— Не хочу тебе верить!
Какая болезненная правда! Он тоже рискнул допустить эту мысль — тётушка просто постарела… — и уже корил себя за это. Но чем объяснить все странности Миры? Её молчание, её ложь, её нелюбовь…
— А, впрочем, может ты и прав, — неожиданно, без всякого перехода признала девушка. — Когда начались слухи об этих учёных в доме Митто, Мира, она… немного странно себя вела. Я тогда даже подумала, что она об этом уже знает, давно…
— Да, тут есть, что распутывать! — Винсент горестно вздохнул. Он бодрился перед Мирой, но на самом деле после ссоры с "Гроздьями" вовсе не чувствовал себя готовым к новым авантюрам.
— Если можно… я хотела бы помочь, — Кристина окончательно смутилась, но Винсент благодарно, хоть и устало, улыбнулся:
— Конечно. Начнём это вместе.
Солен вышла замуж за своего герцога-южанина, и война с Севером чуть отодвинулась. Но Реддо все равно едва
Он увлечённо рисовал и, как водится, почти забыл о своих недоумениях. Но реальность вновь толкнула его к тем же вопросам.
Черную карету заметила Кристина, пришедшая к нему с очередной версией "Тайны госпожи Вако". По дальней дороге, не границе видимости, нёсся экипаж, запряжённый четвёркой. Странная картина для Пустоши! Винсент следил за ним, пока карета не скрылась на западе. Ночью тот же экипаж проехал назад — художник последил путь дрожащей точки фонаря у его дверцы…
Кому и что понадобилось на Пустоши?
А в голове уже крутилось: не идеальное ли здесь место для экспериментов? Отсюда когда-то проросло и проклятие Макты! Но первой в слова верную мысль обратила Кристина:
— Думаешь, этот экипаж как-то связан с учёными Митто?..
Они увлеклись. Винсент и Кристина исходили вдоль и поперёк всю Пустошь и нашли несколько странных ям, глубиной до половины человеческого роста. Ямы были гладкими, ровными, чистыми, будто землю из них удалили неведомым способом. На их краях не росло ни травинки. И на будущий год они остались чёрными, ни один сорняк не пожелал селиться здесь. И даже через пять лет…
Другой случай, на исходе седьмого года наблюдений, поверг Винсента в смятение.
Пустошь порой посещали стаи волков, жили здесь и одичавшие собаки. Прежде Винсента они не беспокоили, даже обходили подальше, не показываясь на глаза — чуяли бывшего вампира, но в последний год словно сошли с ума. От их клыков спасало только ружьё. Странными стали эти звери. Глаза их были пусты, точно у вампирских кукол, хотя они были живы. В одну беспокойную ночь они выли и рычали, дерясь за добычу где-то близко, а один зверь пробежал недалеко от костра Винсента, таща в зубах что-то. Наутро стая ушла, и Винсент отправился поглядеть место их ночной трапезы. Увиденное ошеломило, оглушило его.
Оголодавшие звери разрыли какие-то странные свежие захоронения. Не человеческие — похоронены здесь были такие же собаки. Вернее, то, что от них осталось. Винсент осмелился прикоснуться к этим навевающим ужас останкам прикладом ружья.
Высушенные остовы тел, облепленные присохшей хрупкой ломкой кожей. Из несчастных тварей будто высосали самую малейшую влагу. Кроме того, тела были смяты, точно лист бумаги. Ни одна сила в мире не могла бы сделать такое… Что здесь творилось?
"Эксперименты продолжаются…"