Царевна Медного хребта
Шрифт:
— Не было тут раньше ни камня этого, ни мостков в болото. Нечего там разбойнику делать. Великое болото Вакулю принадлежит, этот водяной никого бы не пустил к себе. Обманули тебя, богатырь.
— Спасибо, девица, — отвечает богатырь и, заметно посомневавшись предлагает, — проводить ли тебя до деревни?
— Зачем?
Богатырь с небольшой заминкой отвечает:
— Не безопасно в лесу…?
Веселина хихикает, да улыбается.
— Кому не безопасно, а кому дом родной, богатырь.
— Илья.
— Что?
— Ильей зовут меня, девица.
— Что ж. А я Веселина. Кто бы тебя сюда не отправил: неправильно тебе путь указали, Илья. Да и не было в окружных
— Спасибо, Веселина, — кивнул Илья и коня развернул, дабы воротиться туда, откуда пришёл. Веселина снова головой качает, собирается уходить, про камень потом наставнице скажет, нечего в лесу всякому валяться. Вдруг с большого толстого дуба, растущего рядом с болотом слышится грубый пропитый голос.
— Так, мужик. С коня — слезай, булаву свою, кольчугу, да сапоги в кучку, девку сверху и топай отсюда!
Веселина голову поворачивает в сторону того дерева, удивлённо смотрит, подняв голову. Там между ветвей толстяк сидит, наряд зелёный, среди листьев и не увидишь его сразу. Она молчит, а оторопевший на мгновение богатырь уже весь напрягся. Грудь колесом выпятил, голову тоже задрал. Руку на булаву положил.
— Не ты ли Соловей-разбойник? — спрашивает Илья, красуясь перед Веселиной, — Ну-ка, поди сюда, сейчас у меня огребёшь!
Тот же с дерева хихикает примерзко. Веселина смотрит между предполагаем разбойником и Ильёй. Один явно биться честно собирается, а второй два пальца в рот кладёт и как засвистит — Веселину чуть в самом деле ветром не сдуло — о камень ударилась. Конь и богатырь же склонились, но с места не сдвинулись. Соловей на это ругается, яростно обрушив на Илью поток грязных ругательств. Да не обычные, которые Веселина ни раз слышала от пьяных крестьян, каждое слово гремело и трещало, как разряд грома, сочетая в себе удивительную красочность и кощунственность метафор. Веселина с трудом прислонившись к камню потрясла головой, чтобы прийти в себя. Соловей продолжал изливать поток ругательств, перемещаясь по дереву выше, чтобы скрыться от Ильи, который тряс головой. В голове богатыря, очевидно, звенело, как и у Веселины. Соловей же найдя место удобнее и выше снова сунул два пальца в рот и набрав в грудь ещё больше воздуха — что есть мочи дунул. Веселина заскулила, от пронзительного звука, давящего ей на уши. Илья и конь его, ещё не пришедшие в себя, пошатнулись, но снова устояли на месте. Соловей, увидав это, снова принялся браниться, но куда менее цветасто. Он только снова поднялся выше. Веселина же, увидев, что он опять собирается свистеть, схватила с земли шишку и что было силы кинула в мужчину. Попадания в глаз хватило, чтобы Соловей, зажмурившись, отвернулся. Поспешно он закрыл лицо руками и, так как он прекратил держаться, то упал с дерева с воплем. На земле он лежал постанывая. Веселина на богатыря глянула, убедилась, что он в себя приходит и обернувшись ящерицей сбежала, скрывшись между лопухов и камышей. Продолжать знакомство ни с богатырём, ни тем более с разбойником, не хотелось.
Не долго она бежала, юрко ныряя между толстыми корнями и большими валунами, поросшими мхом, выскочила на небольшую прогалину. Прямо под ноги очередному незнакомцу. Этот на богатыря или разбойника не походил и из оружия у него был только изогнутый кривой посох из ясеневого корня. Веселина бы мимо проскочила, да только увидела, что этот мужчина в рясе, на земле что-то чертит, шепчет и трава вокруг него сразу пожухла. Испугалась она и не думая ни о чем с гневом закричала:
— Ты по что лес губишь?!
Вот так и вляпалась Веселина, едва отойдя от встречи с богатырём и разбойником.
***
Черный
Веселина от паники никак не может назад в человека оборотиться, из-за чего только ещё больше боится. А чем больше в ней страха и ужаса — тем меньше получается думать, тем больше в ней паники. Ничего за треском огня она не слышит, зовёт, что есть сил, кого-нибудь на помощь.
На её удачу как раз бредёт мимо старый пастух со своей отарой. У самой опушки леса слышит треск огня и громкий, испуганный писк, словно кто-то задыхаясь из последних сил внимание привлечь пытается. Остановился он, опираясь на посох, и вслушался, пытается напрягая зрение рассмотреть что-то между деревьев. Отара его сбилась, под охраной собаки, блеют овцы, напуганные. Увидел пастух дым среди зелени вверх поднимается, а пламя словно сдерживает кто. Огня и не видно почти, языки пляшут только вокруг старого пня.
Испугался пастух, уйти уже собирался, да слышит от пня голос девичий.
— Дедушка, вызволи меня из огня!
Пригляделся старик — а под пнём маленькая пёстрая ящерица мечется, от огня спастись пытается. Жалко старику её, да только как самому-то в огонь сунуться.
— Я бы тебе помог, да куда мне… — отвечает он честно. Стар уже, не сможет так быстро двигаться, чтобы самому не обгореть. А Веселина замерла, на нетронутом огнём пяточке. Свернулась и жалобно блестящими глазами смотрит. Вздыхает старик тяжко, пытается придумать как быть. Не хорошо дивьего зверя бросать. Опирается старик на свой посох, смотрит по сторонам в надежде придумать что-нибудь. Пламя к маленькой ящерке языки свои тянет. Старик же медлит. И уйти не может и спасти не знает как. Тут пришла ему мысль в голову. Обругал себя, словами злыми, пастух. Протянул к ящерице свой длинный посох, она вокруг него как повилика обвилась, старик и вытащил её из огня. Отошёл он с ней от пламени назад к своей отаре. На большой камень помог спуститься.
— Спасибо тебе, дедушка, — благодарит Веселина и сразу предлагает, — я тебе отплачу!
— Не надо мне ничего! Живи радостно, — ответил старик и рукой на прощание махнул и пошёл со своими овцами к дому. Сидит Веселина на камне, вслед ему смотрит, пока старик совсем не скрылся. Солнце уж вниз с зенита пошло, а она с камня не уходит, всё смотрит туда, где огонь горит волшебный. Уйти не может: вдруг пламя разгорится. Да и страху натерпелась, лапки дрожат, бежать сил нет.
Ждёт, когда за ней матушка придёт.
К вечеру уже на камень рядом с ней ещё одна ящерица вбежала. Солнце по чешуе отливает, как от камня драгоценного. Покрутилась вокруг и в женщину оборотилась. Подхватив на руки Веселину и прижав к груди Малахитница гладит дочь. От маленькой треугольной головы до хвоста наглаживает, шкурку звериную стирает с дочери. Гладит она её по спинке, под рукой её ласковой Веселина снова в девушку юную и оборачивается, будто стекают с неё чешуйки.
— Янтаринка моя, — нежно прошептала Малахитница, — опять оборотиться не можешь?