Царевна Софья и Петр. Драма Софии
Шрифт:
И первая партия весьма слаба была, токмо что Милославские — Иван Михайлович с родом [345] , и некоторые по свойству к ним. А из площадных также некоторые малые.
Но партии царевича Петра Алексеевича первой князь Борис Алексеевич Голицын, который был кравчим (виночерпием) у умершего царя Фёдора Алексеевича. И оный с патриархом Иакимом вывел в Крестовую (палату) царевича Петра Алексеевича к боярам, и проклемовали (объявили царём), и крест стали (ему) целовать.
345
Милославские, Иван Михайлович с родом — фамилия Милославских возвысилась после женитьбы царя Алексея Михайловича на Марии Ильиничне Милославской, а всесильного боярина Б.И. Морозова, царского воспитателя, на ее сестре Анне в 1648 г. Боярин Иван Михайлович Милославский управлял множеством приказов и особенно усилился при царе Фёдоре (1676–1682): только объединение знати, административных дельцов и церковных иерархов позволило на последнем году жизни Фёдора оттеснить его от слишком большой для «выскочки» власти. Известное властолюбие Ивана Михайловича заставило придворных сделать ставку на малолетнего Петра, по матери Нарышкина, и посадить его на престол вместо 16-летнего царевича Ивана, при котором к власти могли вернуться Милославские. Восстание, последовавшее за дворцовым переворотом в пользу Петра, позволило Ивану Михайловичу попытаться вернуть своё влияние, но придворное
Также боярин князь Юрий Алексеевич Долгорукой с сыном, князем Михаилом Юрьевичем, и весь их род линии Фёдоровичев Долгоруких [346] . Также князь Григорей Григорьевич Ромодановской [347] и другие многие, и из знатных, и из площадных.
И того ж дня послан курьер с указом на Пустоозеро к Артамону Сергеевичу Матвееву, и (бывший канцлер) оттуль из ссылки взят.
Но когда указы по слободам стрелецким явились о том избрании и целовании креста, тогда во многих приказах началось быть замещение, и многие полки креста не похотели целовать, обьявя, что надлежит быть на царстве большему брату [348] .
346
Род линии Фёдоровичев Долгоруких — 27 апреля 1682 г. фамилия Долгоруковых, потомков святого князя Михаила Черниговского, выступила на стороне Петра, надев под парадное платье панцири и припрятав кинжалы, чуть не в полном составе. Молодые Фёдоровичи — спальник Григорий, стольники Яков. Борис и Лука — были, понятно, особенно ретивы, но вряд ли более чем Михайловичи (Василий, Владимир. Иван и Петр) и Дмитриевичи (Владимир и Иван). Куракин выделяет Фёдоровичей, поскольку был хорошо знаком с Григорием и Яковом Фёдоровичами — видными военными, дипломатами и государственными деятелями петровского времени.
347
Князь Григорий Григорьевич Ромодановский — выдающейся полководец, прославившийся в боях с поляками. С 1657 г. бессменно командовал Белгородским полком — основной русской армией, защищавшей Украину. Закрепив за Российским государством Левобережье, боярин в 1672–1676 гг. отбил у турок и татар Правобережье с центром в Чигирине. Под этим городом регулярные полки Григория Григорьевича разгромили в 1677 г. армию Ибрагим-паши, а на следующий год в боях нанесли несколько поражений осадившему город великому визирю Кара-Мустафе. Ромодановский скрепя сердце выполнил тайный указ царя разрушить Чигирин (что позволяло России выйти из войны один на один с Турцией и Крымом) — и был ославлен изменником. Покинув войска, князь жил на покое в Москве, но восставшие стрельцы и солдаты в 1682 г. вспомнили его «измену» и варварски убили.
348
Перед смертью Фёдора Алексеевича стрельцы, с огромным трудом добившись «правды» от самого государя, настояли на проведении следствия о страшных злоупотреблениях одного из полковников, на которого они, объединившись, всеми приказами «били челом», чтобы положить конец своему бесправию перед командирами. Но со смертью Фёдора полковник был выпущен на свободу, и надежды стрельцов добиться от «верхов» правды разбились в прах. Им не внушал никакой надежды 10-летний Пётр, за которого, как было ясно, будут управлять те самые бояре, которые всю зиму и весну покрывали стрелецкое начальство. Надеяться, по словам стрельцов, которые они произносили на полковых советах-«кругах», ещё можно было только на совершеннолетнего Ивана, которого бояре отстранили от власти, чтобы бесконтрольно грабить страну и мучить подданных. Командиры из охваченных волнением стрелецких слобод были изгнаны, их «ушников» служивые в острастку другим побросали с пожарных каланчей (помимо охраны порядка, в мирное время стрельцы служили и пожарными).
И так продолжалось несколько недель.
А между тем временем царевна Софья Алексеевна, отца и матери одной с царевичем Иоанном Алексеевичем, а с царевичем Петром Алексеевичем разных матерей, которая партия была брата своего царевича Иоанна Алексеевича, желая его на царство посадить и правление государства в руки свои взять, всячески трудилась в полках стрелецких возмущение учинить. И все те происходили интриги чрез боярина Ивана Милославского и двух его держальников, Ивана Циклера [349] и Петра Андреева сына Толстого [350] , которые по приказам стрелецким скакали и к бунту склоняли.
349
Иван Елисеевич Цыклер, сын наемного офицера, был пожалован в стольники за отличия в войне с Турцией и Крымом (1679). После Московского восстания 1682 г. в чине стрелецкого подполковника помогал Шакловитому «разбирать» гвардию. В августе 1689 г. он одним из первых явился к Петру в Троицу с доносом на своего благодетеля и был пожалован Нарышкиными в думные дворяне. В начале 1696 г. был неожиданно вызван с воеводства в Верхотурье, обвинен в «заговоре» на жизнь Петра, оговорил царевну Софью и был казнен 7 марта 1697 г. Поскольку прямые обвинения в адрес царевны как члена царского рода не приветствовались, официальная пропаганда изобразила Цыклера пособником давно умершего Милославского, над гробом которого Пётр публично надругался.
350
Пётр Андреевич Толстой (1645–1729) — стольник, видный дипломат, участвовавший, в частности, в возвращении из-за границы царевича Алексея Петровича. К выдуманным интригам Милославского в 1682 г. был задним числом приплетен графом А.А. Матвеевым, от которого, видимо, и получил эти сведения Куракин. Хотя Толстой временами подвергался гневу Петра, тот вновь приближал его и пожаловал ему графское достоинство, как и Матвееву.
Царевна Софья Алексеевна, как была принцесса ума великаго, тотчас (после выступления стрельцов) взяла правление, а из бояр князь Яков Никитич Одоевский [351] , который все похороны токмо отправлял. Хотя многие бояре, как отец его князь Никита Иванович Одоевский [352] и другие, но оные все первые бояре увидели интриги царевны Софьи Алексеевны, учинили себя неутральными (нейтральными) и смотрели, что произойдет, чая быть от того замешанию великому, что и учинилося.
351
Яков Никитич Одоевской — боярин одного из знатнейших княжеских родов, ведущих начало от святого князя Михаила Черниговского, судья Казанского дворца (1670–1672, 1681–1683) и Аптекарского приказа (1689–1696), признанный авторитет в дворцовых церемониях. Во время Московского восстания 1682 г. вместе с родичами вступал в альянс с В.В. Голицыным и Софьей для решительной борьбы с повстанцами, но четкой политической ориентации не имел.
352
Никита
Месяца 15-го [353] числа все полки стрелецкие по утру, пред обедом, вооружась, с пушки пришли в Кремль ко дворцу на Красное крыльцо и того ж часу почали требовать видеть царевича Иоанна Алексеевича для того, чая, онаго будто в животе нет и Нарышкины удавили. И в то ж время начали бить в набат большой, и били три дня сряду, кроме ночи.
И того ради прихода стрельцов тотчас призвали патриарха, и всех бояр собрали, и нареченнаго государя царя Петра Алексеевича и царевича Иоанна Алексеевича вывели на Красное крыльцо для показания стрельцам. При том были царица Наталья Кирилловна, мать царя Петра Алексеевича, и царевна Софья Алексеевна, сестра их, также Иаким патриарх и все бояре, между которыми Артамон Сергеевич Матвеев, который из ссылки привезен токмо пред тремя днями, и вступил в правление, которому с приезду начали двор все делать.
353
В тексте ошиб.: «10-го»
И одна авантура курьезная сделалась: помянутой Артамон Матвеев посылал одного (из) своих знакомцев к Ивану Милославскому говорить, чтоб возвратил его добрый конфискованныя (при осуждении и ссылке в 1676 г.). А ежели добродетельно не возвратить, что может произойти оттого ему, Милославскому, неприятнаго — который тогда притворно лежал, не хотя присягу чинить царю Петру Алексеевичу и все интриги к бунту приуготовливал. На что он, Милославский, ответствовал в кратких терминах, по сими фактивы, что «де я того и ожидаю», сиречь бунту. И на завтрие тех разговоров бунт сделался.
И когда стрельцы увидели царевича Иоанна Алексеевича, почали говорить, что (это) не он и подставлена иная персона. На что царевна Софья Алексеевна начала их уговаривать, чтоб заподлинно верили, что (это) справедливо царевич Иоанн Алексеевич, брат их.
Потом стрельцы почали требовать, чтоб выдали им изменников, а именно бояр Артамона Матвеева и Нарышкиных, которые будто извели царя Фёдора Алексеевича. И по тех запросах тотчас из-за царя Петра Алексеевича с великим невежеством взяли Артамона Матвеева, и при их (царских) глазах кинули с крыльца Краснаго на копья. И потом пошли во все апартаменты искать Нарышкиных [354] . И одного Нарышкина, Ивана, тут же ухватили и убили, а Афанасия [355] Нарышкина нашли в церкви под престолом и взяв убили ж.
354
Ближайших родственников Петра сгубила ненасытность: после воцарения эти незнатные выскочки нахватали столько высших придворных званий и чинов, сколько не было ни у одной знатнейшей фамилии, заявляя о себе особенно громко и нагло. Неудивительно, что восставшие увидели в них главных виновников государственного переворота и обвинили в отравлении царя Фёдора. Боярин оружничий Иван Кириллович, спальник Афанасий Кириллович и спальник Пётр Фомич Нарышкины были казнены, отец матери Петра, царицы Натальи, боярин Кирилл Полуэктович пострижен, еще шестеро по требованию восставших были сосланы.
355
В тексте ошиб.: «Ивана».
И когда оное невежество на Красном крыльце начали чинить, тогда боярин князь Михаил Юрьевич Долгорукий, который сидел судьёю в Стрелецком приказе, начал на них кричать и унимать и называл сарынью (бандой), не ведая того, что его имя было написано «убить» в росписи [356] , которого тотчас ухватили и пред лицом царским убили.
Между исканием Нарышкина Афанасия встретили Фёдора Салтыкова, Михайлова сына [357] , который был спальником и сроден был тому Нарышкину, и оного также, не распознав, убили.
356
В «роспись изменников-бояр и думных людей» М.Ю. Долгорукова повстанцы внесли постфактум, убив полководца за сопротивление при штурме дворца.
357
Фёдор Михайлов сын — комнатный стольник Фёдор Петрович, сын заслуженного боярина одного из знатнейших родов Петра Михайловича Салтыкова. 15 мая 1682 г. его «стрелец прободе копием и свергоша с Верху от Спаса к большому Успенскому собору на копия же, не зная, чаяли — Нарышкин, а сказати сам про себя не успел, что Салтыков, поторопился; и извлечен за град (Кремль) на (Красную) площадь, и положа на полсти, принесли ко отцу в дом, глаголюще, яко не зная убиша, чаяли — Нарышкин». «Божья воля!» — сказал старик-отец и велел угостить стрельцов, тем более, что слухи о смерти сына оказались преувеличенными: тот ожил и в 1684 г. получил боярство (скончался в 1697 г.).
И одна партия стрельцов тут на дворе осталась, а другая разделилась по домам боярским бить и грабить, а именно: пришед в дом князя Григория Ромодановского, который был партии царя Петра Алексеевича, его убили и дом разграбили.
Также двух докторов, Данила жида и другого [358] , взяв в домах их, на площади убили за то, будто оные по научению Нарышкиных царя Фёдора Алексеевича уморили.
Также Ивана Языкова [359] , который был первым министром царя Фёдора Алексеевича и партии был царя Петра Алексеевича, убили. И дома всех тех побитых пограбили, а тела побитых на площадь к Лобному месту вытащили, и за караулом несколько дней на том позорище содержали.
358
Повстанцы искали и казнили лекаря Даниила фон Гадена и его сына Михаила, поймали, пытали и, получив «признание» в отравлении Фёдора, «простили» лекарей Яна Яновича Гутменса и иудея Степана.
359
Боярин Иван Максимович Языков, видный дворцовый администратор, управлял Мастерской царской, Золотой, Серебряной и Оружейной палатами. Был весьма близок к Фёдору Алексеевичу, в конце жизни которого почти безраздельно распоряжался во дворце. Именно он уговорил больного Фёдора вернуть из ссылки Нарышкиных и Матвеевых и, за взятки, препятствовал возмущенным стрельцам и солдатам добиться суда над ворами-командирами. Сразу после пропетровского переворота боярин был удален от двора, но восставшие не простили ему обид и 15 мая казнили.
Но по убитии князя Михаила Долгорукого пришли к дом к отцу его князю Юрию Алексеевичу Долгорукому, который за старостию уже не ездил и лежал на постели, с которым они, стрельцы, под его командою служивали многие времена; которому пришед, объявили о смерти сына его и извинялися. И так было его оставили, но един из жильцов, побежав на крыльцо, им, стрельцам, сказал, что «де князь мой говорит, что де хотя щуку убили — но зубы остались». Тогда они, стрельцы, поворотились назад и его, князя Юрия Алексеевича, взяв с постели, убили и дом его разграбили.