Царевна золотой горы
Шрифт:
Ну, а при взгляде на холодные озерные воды, которые расстилались по обе стороны от бортов, Смайла охватывала еще большая тревога. Ведь судно – это просто идеальное место для совершения преступлений. Ночь, никого нет на палубе. Можно выманить жертву наружу, а потом скинуть ее в темные воды. И никто никогда не найдет тела и не докажет, что смерть была вызвана чьей-то злой волей, а не собственной рассеянностью пострадавший.
– Где же она? – почти зарыдал от собственного бессилия Смайл. – Куда мне бежать дальше? Где еще искать? Никогда больше не отправлюсь в круиз по воде. Никогда!
Между
И Смайл помчался назад к своей каюте. С тапочкой любимой жены, прижатой к груди, он стучал и расспрашивал через дверь всех, чьи каюты выходили в их коридор. Никто из пассажиров не открыл взбудораженному ночному визитеру. И все ответы, которые получил Смайл, в общем-то, были одинаковы. Мы спали (смотрели телевизор, мылись в душе, занимались любовью), и нет, мы ничего не видели.
Даже Виктор Алексеевич, единственный, кто рискнул открыть Смайлу дверь своей каюты, не смог его ничем приободрить.
– Мы с женой не спали, но ничего особенного тоже не слышали.
– Ни шума, ни криков?
– Все было тихо, за исключением одного момента, когда в коридоре послышался какой-то шорох.
– Шорох?
– И вроде бы женский голос.
– Голос принадлежал Марише?
– Трудно сказать. Вроде бы нет.
По мнению Виктора Алексеевича и Марии Сергеевны, этот подозрительный, хотя и слабый шум раздался где-то около получаса или сорока минут назад. Смайл быстро приплюсовал в уме то время, что он потратил, обегая теплоход по периметру, и понял, что он проснулся почти сразу же после того, как в коридоре раздался шум, а Мариша пропала.
– Уверен, она выглянула, чтобы узнать, кто там находится в коридоре. И пропала!
– Надо идти к следователю!
Да, теперь уже ничего другого не оставалось. Все свои ресурсы, которые имелись, Смайл уже израсходовал. Своими силами вернуть Маришу не получилось. Надо было обращаться за помощью.
Но прежде чем уйти, Смайл схватил нетбук Мариши. На нем как раз мигало новое полученное сообщение. Однако времени, чтобы прямо сейчас ознакомиться с ним, у Смайла не было. Он торопился к следователю. А прочесть сообщение можно и позже, когда будет время.
Мариша открыла глаза и убедилась, что случившееся с ней – это не страшный сон, а жестокая правда жизни. Там, где находилась молодая женщина, было темно, сыро и очень страшно. Что-то гудело, чем-то неприятно пахло. И лежать тоже было очень жестко и неудобно.
В спину сыщицы врезалась какая-то хреновина, которая больно давила на хребет и с каждой минутой вроде бы становилась все больше. В голову бессовестно дуло. По босым ногам, с которых упали обе тапочки, тянуло сыростью. К тому же рот у Мариши был заткнут, что лишало ее возможности как выругаться в свое удовольствие, так и позвать на помощь.
Единственное, что хоть немного утешало Маришу, было то, что она все это чувствует, а следовательно, до сих пор жива. Если… если только не находится
Мариша считала себя достойной именно такого места после смерти. Она не была идеальной, и грехов у нее накопилось, надо думать, немало. Но она всегда старалась быть хорошей девочкой, помогать людям по мере своих сил, заботиться о своих близких и вообще не делать ничего дурного.
Другой вопрос, что не всегда у нее все получалось. Но она старалась, в этом надо было ей отдать должное.
– Мы-мы-ммм! – промычала Мариша, вращая глазами.
Руки у нее были стянуты за спиной, что делало изгиб позвоночника еще более крутым и добавляло боли в спине. Ноги были также связаны. А рот, как уже говорилось, заткнут.
– М-м-м… – повторила Мариша и чуть было не заплакала.
Надо же так глупо попасться! А ведь Смайл предупреждал ее, чтобы не открывала дверь никому. Так нет же! Захотелось быть вежливой! Вот и отдувается теперь. Если останусь жива, решила про себя Мариша, никогда больше не буду вежливой против воли. Кто мне не нравится, прямо в лоб об этом и скажу. И пусть обижаются, зато я цела буду!
Но увы, до этого светлого часа, когда Мариша, имея законные основания, могла бы наплевать на правила вежливости, было еще очень далеко. Пока что она находилась в крайне незавидном положении. И положение это с каждой минутой было все хуже и хуже. Ведь боль в безжалостно стянутых конечностях становилась все острей. И Мариша едва сдерживалась, чтобы не кричать.
К тому же она никак не могла понять, кто заставил Свету навредить ей. Или это была самодеятельность самой Светы? Она решила избавиться от соперницы, расчистив под шумок дорогу к Смайлу? Ну, в таком случае, Свету поджидал неприятный сюрприз в лице Маришиной мамы и сына. Эти двое способны довести до ручки кого угодно.
На какое-то время Мариша почувствовала даже нечто вроде удовлетворения при мысли, что ее соперница будет вынуждена терпеть то, что приходилось терпеть Марише. Но потом она вспомнила про маленькие липкие ручки Саньки, которыми он обнимал ее за шею. Взгляд своей мамы, когда та втолковывала дочери, как себя вести в обществе. Вечерние прогулки с мужем и сыном. Купание малыша в ванночке.
И даже завтрак, обед и ужин, за которыми сынок бессовестно капризничал, больше не казались Марише чем-то сверхужасным. Эх! Дали бы ей сейчас тарелку с овсянкой, она бы уж накормила Саньку так, что у того бы щеки раздулись от сытости!
Мариша пошевелилась, верней, попыталась пошевелиться, но только сделала себе еще хуже. Вместо того чтобы избавиться от стягивающих ее руки оков, она добилась того, что они еще глубже врезались в ее плоть. Мариша впилась зубами в кляп, чтобы не орать. И все же из ее груди помимо воли вырвался стон.
Мариша начала шмыгать носом.
– Ревешь? – услышала она внезапно откуда-то из темноты равнодушный голос. – Не реви, не поможет. И притом могу тебя обрадовать. Скоро для тебя все кончится.