Царьград. Гексалогия
Шрифт:
Усевшись на циновке у фок-мачты, друзья распечатали кувшинчик вина из того пайка, что полагался «господам пассажирам». Лешка в подробностях рассказал бывшему узнику весь только что прошедший день, особенно нахваливая Массимо.
– Да, – поддакнул Владос. – Без этого монаха мы бы вряд ли чего достигли.
– Ну-ка, ну-ка, подробнее! – попросил Георгий.
– Да куда уж подробней! И так уже все рассказали.
– Нет, не все. Каков он, этот монах? Каковы его привычки, манера держаться, общения?
– Да обычное все… Плавает
– Загорелый? Ну-ну… – Георгий уселся, обхватив колени руками. Впереди, за бушпритом, отражаясь в серых глазах юноши, медленно опускалось в море золотисто-красное солнце. Наступал вечер, синий, спокойный и теплый. Наступал, чтобы быстро перейти в ночь. Последнюю ночь плавания. На корме и баке помощники шкипера громко зачитывали распоряжение о завтрашнем повальном обыске.
– Вот что, Алексей, – нагнувшись, зашептал Георгий, – Ты говорил, что собирался навестить того монашка.
– А, Массимо! – Лешка усмехнулся. – Ну да, собирался. Только он, наверное, уже спит.
– А ты все же сходи… Посмотри, как он себя ведет? Говоришь, он хорошо плавает?
– Так ты полагаешь… Георгий покрутил головой:
– Ничего еще не полагаю. Ты просто посмотри…
– Хорошо…
Поднявшись, Лешка зашагал к корме. Массимо на своем месте не было, но его сосед, паломник, сказал, что монах вот-вот подойдет.
– Не боись, никуда твой дружок не денется. Вон и вещи его…
– А куда он пошел?
– А дьявол его знает, я не спрашивал.
– А – когда?
– Да только что!
– Только что…
– О чем беседуем?
И как он так незаметно подошел?!
– А, Массимо. А я вот тебя жду. Сам говорил – заходи, поболтаем.
Монах улыбнулся:
– Ну и хорошо, что пришел.
От него опять пахло апельсинами.
– Апельсинами? – по возвращению переспросил Георгий. – А как он себя вел? Ничего подозрительного не заметил?
– Да нет…
– Ладно, попробуем с тем, что есть… Эй, Владос! Вставай. Идем к шкиперу. Только осторожней, он может следить.
– Так, по-твоему – Массимо и есть турецкий лазутчик?!
– Еще не знаю! – Георгий нервно повел плечом. Отыскав шкипера, он пошептался с ним, и вот уже все вместе, плюс четверо дюжих матросов, спустились в грузовой трюм. К тому самому купцу, что вез апельсины.
– Твои ящики?
– М-мои. А в чем дело?
– К тебе только что приходил монах, францисканец?
– Ну, приходил. Он вообще, частенько заходит – апельсины уж больно любит. Я ему недорого продаю.
– А сегодня монах все время находился у тебя на глазах?
– Да. Во-он аккурат на том ящичке сидел.
Абдул Сиен посмотрел на матросов:
– Вскрывайте!
– Ой, что вы делаете?! – возмущенно закричал купец.
– Тихо! Иначе пойдешь пособником,
– Пособником?! – купец в ужасе округлил глаза.
Матросы с треском вскрыли ящик широкими тесаками. Выкатившись, рассыпались по полу апельсины, казавшиеся в
– Вот он! – нагнувшись, Георгий вытащил из груды плодов небольшой свиток и протянул его шкиперу.
Дрожащими руками тот развернул…
– Он… Это он! Чертеж бухты Золотой Рог!
Лешка шел по палубе, озираясь в медном свете луны. Массимо – предатель?! В уме не укладывалось. Такой классный парень, несмотря на то, что монах. Жаль… очень жаль…
– Алексей, друг!
Лешка резко обернулся и увидел прямо перед собой широко улыбающегося монашка. Тот почему-то был без рясы, с голой грудью, в коротких матросских штанах и босой. В руке он вертел монетку. Наверное, только что вылез из-под одеяла. Предатель!
– Я хочу тебе кое в чем признаться, Алексей, – тихо вздохнул францисканец. – Жаль, что так получилось. Поверь, я не хотел…
– Для признания уже слишком поздно. Массимо, – Лешка качнул головой. – Хотя, говорят, искренняя помощь следствию…
– Поздно? – подойдя ближе, монашек закусил губу, в глазах его блеснули слезы.
Лешке было так жаль этого, несомненно, запутавшегося парня, что даже сдавило грудь.
– Почему же – поздно? – выронив из рук монетку, Массимо нагнулся… И выпрямившись резкой пружиной, ударил Лешку ребром ладони в шею!
Юноша захрипел, падая на скользкую палубу, а монах… а лазутчик, тут же перемахнув через фальшборт, сиганул прямо в море.
– Утонет! – послышались крики.
– Нет. Он очень хорошо плавает.
– Как ты? – подбежав, Георгий бросился к Лешке.
– Ничего, – откашлявшись, парень пришел в себя. – Только вот шея болит – глотнуть невозможно.
– Хорошо, что не перешиблены позвонки…
– А вдруг перешиблены?
– Тогда б ты так не болтал.
Они уселись в каюте шкипера, теперь уже – озабоченно – радостного. Радостного – ясно почему, а озабоченного тем, что теперь придется отпускать задержанного скандалиста Иллариона.
– Чувствую, еще принесет мне забот этот толстомордый парень!
– Да бросьте вы, капитан! – улыбнулся Лешка. – Главное-то мы все-таки сделали!
– Хвала Господу и Пресвятой Деве!
Все разом перекрестились на висевшие в углу иконы. Даже Лешка – и тот на полном серьезе.
– Ну? – Владос скосил глаза на Георгия. – Давай, рассказывай!
– Да-да, расскажи! – Лешке тоже было интересно, да и шкипер Абдул Сиен выказывал некоторое любопытство.
– А что рассказывать? – улыбнулся Георгий. – Просто времени у меня было вдосталь. Вот и сидел, думал, сопоставлял списки. И отыскал-таки нескольких человек, что катались туда и сюда – из Константинополя в Трапезунд и обратно. В их числе – францисканец Массимо Дженовезе. Меня еще фамилия удивила – Дженовезе – «Генуэзец», так любой может назваться. Гражданин мира! Потом, ты Алексей, как-то рассказывал, что этот монашек попросил у тебя вина как раз в тот момент, когда…