Царьград. Трилогия
Шрифт:
– Хорошее ложе, – с усмешкой похвалила Мелезия. – Даже не развалилось.
– Просто не успело, – засмеявшись, старший тавуллярий зажег свечу.
Мелезия сидела на кровати, подтянув ноги – не просто симпатичная, а очень даже красивая молодая девушка – тоненькая, ловкая, темноволосая, с задорно вздернутым носиком и большими, обрамленными длиннющими пушистыми ресницами, глазами непонятно какого цвета – кажется, карими. Одета была не то чтобы богато, но с претензиями, по моде – красная, с золотистым шелковым шитьем по вороту и подолу туника, поверх
В дверь тихонько стукнули. Епифан.
– Вот что, парень, – задумчиво протянул Лешка. – Ты пока меня не знаешь, а я соответственно – тебя. Встретимся завтра с утра где-нибудь подальше, обсудим.
– Лучше в гавани, у рыбачьих лодок, – смешно наморщив лоб, предложил юноша. – Там довольно людно, но никто не сует нос в чужие дела.
Мелезия хмыкнула:
– Я с вами не пойду – некогда. Пока, Епифанчик, спокойной ночи! Я тоже ухожу…
– Постой, – Алексей быстро схватил вставшую девчонку за локоть. – Как раз с тобой мы и можем поговорить. У меня, знаешь ли, появилось много вопросов… Впрочем, не хочешь отвечать – не надо.
– Да уж ладно, отвечу. Ты еще здесь, Епифан?
– Спокойной ночи, – вздохнув – видно, ему очень хотелось остаться – парень осторожно прикрыл за собой дверь.
– Ну! – Мелезия вновь уселась на край кровати. – Спрашивай. Нет, подожди, сначала я спрошу. Вопрос первый и, наверное, пока единственный – кто ты?
– Ах да. – Лешка галантно поклонился. – Совсем забыл представиться – не до того было. Я – Алексей, философ из Мистры.
– Из Мистры? Ого! – Мелезия округлила глаза. – Так ты должен бы знать Плифона!
Лешка закашлялся – ничего себе! Эта девчонка, оказывается, знает, кто такой Плифон! А она не так проста, как кажется. Впрочем – даже не кажется, явно не простушка.
– Знаю ли я Плифона? – с хохотом переспросил старший тавуллярий. – Скажу, не хвастая, я был его лучшим учеником!
– Не боишься так говорить? – Мелезия внимательно посмотрела молодому человеку прямо в глаза. – У нас, в Константинополе, многие считают Плифона язычником и еретиком.
– Грустно это слышать. Впрочем, оставим Плифона, думаю, у нас найдутся более интересные темы для разговора.
– Спрашивай, да побыстрее – я вообще-то сегодня не выспалась.
– Созонтий, – быстро произнес Алексей. – Что это был за человек?
– Обычный бродяга. – Мелезия пожала плечами. – Немного разбогатевший, неизвестно с чего – так, что хватало платить за комнату. Себе на уме. Впрочем, здесь все – себе на уме.
– С чего, я не понял, он разбогател-то?
– Я ж сказала – не знаю, – фыркнула девушка. – И вообще, у нас здесь не принято слишком интересоваться соседями. Я и не интересовалась.
– Понятно…
Мелезия наморщила лоб:
– Да вроде бы не встречала… Хотя нет, пару раз видела у церкви Апостолов. Милостыню он не просил, просто стоял у паперти. Мне показалось – вроде как ждал кого-то.
– А кого, не видала?
– Ну конечно же не видала – что мне до чужих дел?! Своих забот хватает.
– А никакой опасности ты от Созонтия не ощущала? Ну, может, он приставал к кому, угрожал…
Девушка неожиданно рассмеялась:
– Угрожал?! Созонтий?! Окстись, Алексей! Как такой может угрожать? Он вообще неприметный был, ни с кем из соседей не общался, придет к ночи, да – шасть в свою комнату. Обычный старик. Не знаю, кто и почему решил с ним расправиться. А, может, он сам по себе умер?
– Ага, так ты не считаешь, что это мы его того…
– Нет, не считаю, – Мелезия тряхнула головой. – Я давно знаю Епифана – он не способен на убийство и вообще-то правдив. Так старика все-таки убили?
– Задушили. А перед этим, такое впечатление, мирно беседовали.
– Значит, душил знакомый.
– Может быть. Интересно только, почему они выбрали для своей встречи чужую комнату? Что, у самого Созонтия нельзя было встретиться? Загадка какая-то.
– Да, загадка, – задумчиво покивала девушка. – И как только ее разрешить? Слушай, закрой-ка ставни – так холодом и тянет!
Алексей усмехнулся – на улице, по его прикидкам, было никак не меньше пятнадцати градусов тепла. По местным меркам, конечно – холодно, ничего не скажешь!
Отодвинув светильник, молодой человек закрыл ставни и, подняв с пола раму, вставил ее на место. Оглянулся:
– Так – хорошо? Не дует?
Мелезия ничего не ответила – закусив губу, она внимательно рассматривала нанесенные на стену кровати надписи и рисунки. Ишь какая глазастая – увидала, надо же! Не так уж они и были заметны.
– Алексей… Ну-ка, посвети!
– Что, интересно? – ухмыльнувшись, Лешка поднес светильник поближе.
А Мелезия между тем покраснела, да так, что стало заметно и в полутьме!
– Вот гад! Ну надо же такое написать!
– Это не я, – на всякий случай пояснил старший тавуллярий. – Это до меня, прежний жилец, наверное.
– Да знаю, что прежний. Все равно – гад, хоть и нельзя плохо о покойниках. Ладно, о Епифане такое написал, но обо мне-то за что? Я ведь никогда с ним не лаялась… ну, может, пару раз только. Ух, злыдень!
– А про Епифана, выходит, верно написано?
– Да как же, верно! – взорвалась девушка. – Ты больше верь тому, что на заборах да на стенах пишут! Это не Епифан содомит, а сам Анисим Бельмо! Видала я, как он таскал к себе мальчиков с Артополиона… И он, гад, видел, что я заметила… может, потому так про меня и написал? Вот и к Епифану приставал неоднократно – тот рассказывал.