Царьград. Трилогия
Шрифт:
– Что делаю, то и делаю, не твое дело, – злобно отозвался чей-то молодой голос. – Проходи, давай, пока цел.
– Прохожу!
– Вот так-то лучше…
Пройдя мимо, Лешка зашел в свою комнату, взял тлевший светильник, от которого тут же зажег свечу и, снова выйдя в коридор, поставил ее на пол.
– Эй-эй! Ты что делаешь?
Терентий!
И схваченная им в охапку Мелезия. Ого! Он уже успел ее связать – ишь, догадался прихватить веревку, гад.
Не говоря ни слова, Алексей наклонился к свече… и, резко подпрыгнув, ударил Терентия ногой в
Парень завыл, выпустив девушку, в руке его блеснуло широкое лезвие ножа…
Лешка дернулся влево… И сразу вправо – ну, разве ж поможет нож этой деревенщине? Да что там нож – в таких условиях и сабля бы не помогла.
Раз!
Удар по руке…
Нож со звоном упал на пол.
Два – захват…
– У… Пусти, собака!
Три! – перехват на изгиб. Теперь с силой нажать…
– У-у-у-й-я-а-а-а!
Вот это вопль!
– Тихо, не кричи, соседей разбудишь. Руку сломать?
– Да я…
– Как хочешь…
– Ой-й-й… Не надо-о-о!
– Ах, не надо? А ну заткнись. Теперь слушай меня. – Алексей произносил слова зло, отрывисто, словно бы всаживал в твердое бревно гвозди. – Заруби себе на носу, я могу сделать с тобой все, что хочу – в любое, удобное для меня время. Надеюсь, ты в этом убедился? Убедился? Не слышу?!
– Да-а…
– Сейчас я отведу тебя к Прохору…
– Ой, не надо к Прохору… Вообще не надо никому ничего говорить. Я больше не буду, клянусь.
– Чего не будешь?
– Приставать к этой гадине!
– Эй, выбирай выражения, ублюдок! – тут же подала голос Мелезия. – Алексей! Дай-ка я ему хорошенько тресну! Покажу тебе один удар – после него обычно мужчины уже не могут любить…
– Эй, эй. – Терентий опасливо дернулся. – Уйми ее, Алексей, уйми! Я же сказал, что больше не буду.
– Я верю, что не будешь, – засмеялся Лешка. – Давай, греби отсюда. И помни – это я тебя защитил!
Он с силой оттолкнул Терентия от себя, и незадачливый насильник, подхватив упавшую на пол шапку, скуля, побежал к лестнице.
– Ну вот, – улыбнулся старший тавуллярий. – Нажили себе вражину.
– Да ну его, – Мелезия отмахнулась. – Его артельные за дурачка держат. Не уважает никто. Вот пожалуюсь завтра их главному, Прохору…
– Зайдешь? – кивая на свою дверь, с улыбкой осведомился Алексей.
– А ты рисунки похабные стер?
– Не только рисунки, но и надписи.
– Тогда пошли, чего тут стоять-то?
Логично.
Галантно пропустив гостью, старший тавуллярий захлопнул дверь и заложил ее на засов. Обернулся и ахнул – Мелезия уже сбросила на пол столу и теперь стягивала тунику, обнажая пленительные изгибы великолепно сложенного тела. Стройные бедра, тонкая – очень тонкая – талия, плоский живот с темной ямочкой пупка, небольшая, но изящная, грудь…
– Ну? – отбросив тунику, девушка провела себя по бедрам и с улыбкой взглянула на Лешку. – И долго ты там будешь стоять, словно языческий истукан?
– Недолго…
– Ты не думай, я не «похотливая шлюха»… Просто хочется отдохнуть, а ты – красивый и добрый парень…
Обняв девушку, Алексей
– Ах… – прикрыв глаза, тихо застонала Мелезия…
Они услаждали друг друга почти до самого утра, и сладострастные стоны, и скрип кровати, были слышны, казалось, на весь дом.
– И пусть! – задорно смеялась девчонка. – Пусть все нам завидуют…
– Ты потрясающая девушка, Мелезия.
– Знаю, ведь я же актриса. А ты…
Мелезия провела пальцем Лешке по носу и, показав язык, сообщила:
– Ты – совсем не тот человек, за которого себя выдаешь!
– Что?! – Алексей чуть не упал с ложа. – Как это…
Глава 5
Осень 1448 г. Константинополь
День евангелиста Матфея
Так, устремивши глаза в подводную глубь, далеко мы
Видим, и тайны глубин сокровенные все нам открыты…
…не тот?
– А так! – Мелезия негромко расхохоталась. – Не тот – и все тут! Хотя, конечно, не мое это дело – от кого и зачем ты здесь скрываешься. Извини – сорвалось.
Ну и девчонка! Прямо шпион какой-то. Интересно, как это сумела распознать все Лешкины ухищрения? Даже старуха Виринея Паскудница не догадалась, не говоря уже, к примеру, о Епифане, а вот Мелезия…
Старший тавуллярий подложил под голову руку:
– Слушай, а с чего это ты взяла?
– Объяснить? – Девушка прижалась к груди любовника, прищурилась, словно довольная кошка.
Алексей ласково погладил ее по спине:
– Объясни, сделай милость!
– Значит, так, – ухмыльнулась Мелезия. – Ты приехал из Мистры, а говоришь, как столичный житель – это, во-первых.
Лешка даже удивился – ну, надо же! Хотя, с другой стороны, чему удивляться-то? За восемь-то лет везде можно стать своим.
– Во-вторых, ты называл себя философом, – продолжала девчонка с хитрой улыбкой. – Утверждал, что знаком с Плифоном, а не знаешь, кто такой Дмитрий Кидонис. А я ведь специально тебя про него спросила! Кидонис – учитель великого Плифона, любой философ обязан это знать! Ты не знаешь, значит – и не философ, и не из Мистры.
Алексей только хмыкнул:
– Откуда ты только взялась на мою голову, такая умная?
Мелезия пожала плечами:
– Я ведь не проститутка, как ты, верно, подумал. Я – актриса, специально интересовалась историей театра, драмой, философией. Думаешь, это легко – перевоплотиться в чужой образ?
– Теперь так не думаю. У меня, вот видишь, не получилось, – Лешка поцеловал девушку в лоб. – А, может, ты еще скажешь, кто я такой на самом деле?
– Может, и скажу, – озорно хохотнула девчонка. – Попытаюсь. Ты… – она наморщила носик. – Ты явно склонен к логическому мышлению, все обо всем расспрашиваешь, сопоставляешь, делаешь выводы… не боишься покойников и даже владеешь какими-то приемами борьбы…