Царица Пальмиры
Шрифт:
На следующее утро Зенобия надела роскошную, как и подобает царице, столу цвета пламени, стянутую широким золотым поясом, с рубинами и жемчугом. На шее у нее сверкало великолепное ожерелье из сотен мелких жемчужин и рубинов, которые висели на тонких, как паутинка, золотых проволочках и переливались на фоне бледно-золотистой кожи ее груди. С ушей свисали огромные рубины не правильно-овальной формы. На правую руку она надела браслет в виде золотой змейки с рубиновыми глазами, а под ним — резной золотой браслет и еще один гладкий браслет из розового коралла. На левую руку нанизала три браслета из золотой проволоки: два с жемчужинами, а третий — с маленькими рубинами.
Густые черные волосы Зенобии служанки уложили тяжелым кольцом у основания шеи. Голову венчала золотая диадема тончайшей работы, состоявшая из филигранно выполненных золотых виноградных лоз и цветов из розового сапфира. Взглянув на себя а зеркало из полированного серебра, которое держала перед ней рабыня, Зенобия поразилась своим собственным царственным видом. Она подумала, что ее высокий рост в конце концов оказался преимуществом.
Во внутреннем дворе дворца ее ждал Лонгин. Он дрожал на предрассветном холоде, но выглядел очень элегантно в своей длинной белой тунике, сотканной из тонкой шерстяной пряжи, и в окаймленной пурпурной полосой тоге-трабее с белыми и красными полосами. Его седые волосы были красиво завиты и благоухали помадой. Улыбнувшись, он помог ей взобраться на носилки, поднялся туда следом за ней и занял место напротив нее. Рабы подняли носилки И двинулись через дворцовые ворота на улицу.
— Если вам не слишком холодно, Лонгин, я бы предпочла оставить занавески открытыми. Небо в предрассветный час особенно прекрасно!
Лонгин со вздохом кивнул и вжался в подушки. Зенобия улыбнулась; в течение нескольких минут они ехали в молчании. Она смотрела на звездное небо, которое уже начало чуть светлеть у самого горизонта.
— Назовите мне неженатого мужчину из хорошей семьи, которому мы могли бы оказать честь! — попросила Зенобия.
Ее вопрос мгновенно вызвал интерес. Лонгин размышлял, а она смотрела на него и понимала, что его хитрый ум решает заданную задачу и в то же время гадает, что же такое она задумала на этот раз. Наконец, Лонгин произнес:
— Человек, который приходит мне на память — это Руф Ацилий Курий. Его отец — римский центурион — около 30 лет назад женился на дочери богатого пальмирского купца. Я помню об этом событии, потому что оно вызвало большой скандал. В то время эту семью еще не испортили римской кровью, и отец девушки был в этом отношении настоящим фанатиком. Но девушка забеременела от своего возлюбленного, и выбора не оставалось — пришлось устраивать свадьбу. Однако центурион оказался хорошим мужем. Когда он вышел в отставку и оставил службу в армии, то обосновался здесь, в Пальмире. Руф Курий — их третий сын, он служит в армии. Ему удалось стать первым пальмирцем по рождению, который стал начальником крепости Квазр-аль-Хер. Он очень предан Оденату.
— Квазр-аль-Хер? Это пограничная крепость?
— Да.
— О боги! Да это же великолепно! А вы уверены, что у него нет жены? А как насчет помолвки? А любовница?
— Ничего об этом не слышал.
— Узнайте все наверняка, Лонгин. Я должна быть уверена!
— Зачем?
Никто другой не осмелился бы задать подобный вопрос, но Зенобия не обиделась на Лонгина. Он стал ее близким доверенным лицом.
— Делиция давно уже не наложница Одената. Она несчастна, Лонгин. Оденат не нуждается в ней. Откровенно говоря, она надоела ему. Но не выгонять же ее, да и сыновья подросли. Это было бы величайшим позором. Она страстно желает стать женой и матерью. Я обещала, что поговорю об этом с Оденатом. Она еще достаточно молода, чтобы начать новую жизнь. Вот я и подумала, что если выдать ее замуж за какого-нибудь человека, которому пожелал бы оказать честь
— Да, Руф Курий и в самом деле подходящий человек, — воскликнул Лонгин. — Полагаю, вы пожелаете, чтобы ее сыновья уехали вместе с ней. Руф Курий станет для них прекрасным приемным отцом. Он позаботится о том, чтобы они выросли законопослушными гражданами и честными людьми. Лонгин бросил на Зенобию озорной взгляд.
— Я одобряю ваши намерения по отношению к госпоже Делиции, но в то же время не могу не думать, что отъезд Лина и Верна не слишком огорчит вас.
— Для их собственного блага и для блага моего сына Вабаллата лучше, если сыновья Делиции не будут расти с мыслью о том, что они царевичи.
Носилки прибыли в дом Манлия Туллио Сирия. Лонгин вышел и протянул руки, чтобы помочь Зенобии спуститься.
Манлий Туллио Сирии встал на колени и прикоснулся лбом к краю платья Зенобии.
— Вы оказываете нам невероятную честь, моя царица! Ваше присутствие возвеличивает скромный дом семейства Туллио.
— Встаньте, отец моей самой дорогой подруги Юлии! Я отплатила бы злом за многолетнюю дружбу вашей дочери, если бы не приехала сюда, чтобы пожелать счастья ей и ее нареченному.
Старик Туллио поднялся. Потом все члены его семьи, начиная с его жены Филомены, засвидетельствовали Зенобии свое почтение. Затем Лонгин тихо прошептал Зенобии:
— Если бы вы приехали сюда на полчаса раньше, я бы уже замерз прямо тут, на месте, пока все они целовали бы край вашей одежды.
Зенобию душил смех. Тут заговорила мать невесты:
— Юлия хочет, чтобы вы взяли на себя роль пронубы, ваше величество! — сказала Филомена.
— Я польщена, тетя Филомена! — ответила Зенобия. Зенобию провели на почетное место. Когда солнце взошло над горизонтом, прорицатель перерезал горло молодому барашку и собрал его кровь в серебряный таз. В течение нескольких минут он внимательно всматривался в дымящиеся внутренности барашка, а потом произнес:
— Предзнаменования самые благоприятные! Тут в атрии появились Антоний Порций Бланд н Юлия Туллио; свадьба началась. Зенобия выступила вперед, улыбаясь своей подруге, и в присутствии многочисленных свидетелей соединила руки жениха и невесты. Юлия застенчиво повторила традиционные слова:
— Если ты — Гай, то я — Гая!
Слова согласия произнесены, и церемония продолжалась. Теперь ее вел верховный жрец Юпитера и его помощники.
На мгновение мысли Зенобии вернулись в прошлое, к тому счастливому дню, когда она вышла замуж за Одената, и она тихонько вздохнула. Ей так недоставало его сейчас! Если эти проклятые римляне желают покорить персов, то почему они не посылают своих собственных полководцев вместо царя Пальмиры? Какой-то тихий голос нашептывал ей в мыслях, что империя слишком велика и римляне больше не в состоянии контролировать ее самостоятельно. Она отогнала эту мысль и бросила беглый взгляд на гостей. На нее пристально смотрел Марк Александр Бритайн. Она залилась краской, сама не зная отчего. Она тут же рассердилась на себя и бросила на Марка уничтожающий взгляд. Но, к ее удивлению, он уже отвернулся. «Что же это происходит со мной», — думала она.
— Feliciter! — кричали гости, и Зенобия поняла, что Церемония закончена. Она смотрела, как Антоний Порций пылко целовал свою розовощекую невесту.
— Теперь вы довольны? — спросил ее Марк, внезапно оказавшийся рядом с ней. — По-моему, всем ясно, как он любит ее!
— Да, это хороший брак, и я рада за Юлию, — медленно ответила Зенобия.
Она взяла бокал вина, поданный ей рабом, и Марк сделал то же самое.
— Я не обижу вас, ваше величество, если скажу, что вы — самая прекрасная женщина в атом зале, самая прекрасная женщина, которую я видел за всю свою жизнь, во всех своих странствиях?