Царица Теней: возвращение Персефоны

Ласточка Инна

— В следующий раз... — мечтательно повторил Гермес, а затем приподнялся и утянул Гекату на себя, в поцелуй, который говорил больше слов о его счастье, о его чувствах и благодарности.

Они ещё долго не могли оторваться друг от друга, прежде чем Геката отстранилась, чтобы перевести дыхание.

— Побудь со мной, богиня моего сердца, — шепнул Гермес и вдруг изобразил испуг, — ты же ещё не выгоняешь меня?

Глаза Гекаты светились счастьем, да и вся она сияла божественной силой, будто обрела себя, раскрыла нечто глубоко запрятанное на

дне души.

— Конечно, нет, — игриво заверила Геката и передразнила его, — ведь ты же самый прекрасный, сиятельный, неподражаемый Олимпийский засранец, каких я... — она рассмеялась, ускользая от его поцелуя, — ещё не знала.

— Иди сюда! — подхватывая её смех, Гермес сделал рывок и сцапал её в охапку, притягивая к себе, прижался лбом к её виску, и заявил уже совершенно серьёзно. — Я счастлив, Геката. Ты не можешь себе представить, как я счастлив.

Она обняла его в ответ.

— Почему же? Могу. В этом мы единодушны.

***

(наши дни)

Фиолетовым облаком Гипнос спустился ко дворцу Аида, где у края серых лиан, изрывших землю, стояли три девушки. Рыжая толстушка, поедая пирожок, сидела на корточках и заинтересованно разглядывала переплетённые сухие стебли, худенькая девушка с косой смотрела в алое небо, выискивая что-то, известное только ей, третья — высокомерная леди в брючном костюме — расхаживала из стороны в сторону, тихо рассуждая сама с собой.

— Что здесь случилось, Геката? — спросил Гипнос. — Я... когда я уходил, всё было в порядке.

Геката собралась в единую себя и вынула запутавшийся в волосах листик гранатового дерева.

— Если ты последним видел Аида, то знаешь, что он отдал скипетр Персефоне? — вместо ответа спросила она.

Гипнос потянулся поправить одежду, и его рука на этих словах застыла в неоконченном движении. Он поднял на Гекату взгляд, полный глубокого неподдельного удивления.

— Что он сделал?

— Он отдал скипетр, чем понизил свои шансы на выживание почти до нуля.

— Я не понимаю...

— Я тоже. Единственное, что можно предположить, — Геката оттолкнула подкравшуюся к ней лиану, — это его желание её спасти. Если всё прошло не так, как надо, и Персефона пострадала, он мог отдать ей скипетр, чтобы она осталась в порядке.

Гипнос покачал головой.

— Но принять такую силу в себя и уж тем более подчинить не каждый бог сможет. О чём он думал?

— Без всякого сомнения, он прекрасно знал, что делает, и знал обо всех рисках. Ведь даже временный уход Персефоны к Кристаллу Душ мог значить для него полное поражение.

— Значит, он рассчитывал и на нашу помощь в том деле... Хорошо, — Гипнос кивнул и прошёл мимо корней в сторону главного входа, оценивая объём работы. Лианы дремали, посапывая-постанывая во сне. — Она там, внутри, — задумчиво проговорил Гипнос, — и сила её невероятна. Это большой риск, Геката. В тот раз с Аидом я хотя бы имел представление о его силе, сейчас... Что думаешь? Если я попробую погрузить их в божественный

сон, ты успеешь найти Персефону и поговорить с ней?

— Не знаю, но собираюсь сделать это в любом случае, — Геката хотела подойти к Гипносу, но первый же шаг сделала слишком близко к лианам, и они мгновенно пробудились. Взвились как дикие ядовитые змеи и зашипели, кидаясь на неё. Геката отскочила назад и, обойдя несколько деревьев, встала у Гипноса за спиной. — Будем надеяться, Персефона узнает мой голос.

Гипнос сжал кулаки и вздохнул.

— Может быть, стоит мне... — он резко замолчал, встретив взгляд Гекаты и согласно кивнул. — Ладно. Тогда по готовности. Отойди.

Геката отошла, и Гипнос, потерев ладони друг о друга, развернул их в сторону лиан и раскрыл пальцы резким точным движением. Из каждого пальца взметнулись разноцветные нити сна, взлетели высоко над лианами, застыли там на миг, а затем ринулись вниз, опутывая, сжимая, утягивая в свой плен. Лианы зашипели, задёргались, но долго сопротивляться не смогли и вскоре упали на землю и натурально замурчали, будто разнеженные коты. Руки Гипноса были напряжены до предела, хотя со стороны казалось, что он не делает ничего особенного.

— Иди, — Гипнос бросил взгляд на Гекату, — не перемещайся, вспышка твоей силы разбудит их. Скорее! Не знаю, сколько смогу продержаться так.

Геката ответила глубоким вздохом и сделала первый шаг вперёд. Переступая через сопящие и ворчащие лианы, рассчитывая каждый шаг с превеликой осторожностью, она, наконец, достигла входа во дворец. В коридорах было тихо и темно. Геката могла только предполагать, как далеко распространилось действие сна, и шла наугад по росту лиан, рассчитывая, что сумеет спастись в случае неудачи. Чем дальше, тем мрачнее и страшнее выглядел дворец... само царство Теней казалось менее мрачным и пугающим, чем эти скрюченные сухие лианы, сонно ползущие по стенам и полу.

Геката прошла по анфиладе и свернула к тронному залу, когда лианы внезапно проснулись. От гула содрогнулся дворец, и мир перевернулся. Цепкие щупальца лиан обвили талию Гекаты, блокируя любое проявление божественной силы, протащили её по коридорам в комнату Персефоны и там прижали к стене, приподнимая над полом. Роза Гермеса рассыпалась в пыль. Лианы ползли к Гекате отовсюду, сковывая движения, взбирались по ногам и рукам, медленно приближаясь к горлу. Несколько минут спустя участь Гекаты постигла и Гипноса.

— Она всё знает, — успел сказать он, прежде чем лианы заткнули ему рот.

— Что всё? — Геката перевела взгляд на основание лиан, где из серо-сухих они переходили в мертвенно-чёрные, и больше ничего не сказала.

В центре комнаты, будто в воронке от взрыва, окружённая лианами и жухлыми жёлтыми листьями, стояла Персефона. Та самая Персефона, которая совсем недавно прошла мимо Гекаты и Гермеса, и всё же совершенно иная. Босая, в тёмном лёгком одеянии и со скипетром, она смотрела на незваных гостей с угрозой, таящей в себе крупицу безумия.